"Андре Жид. Робер" - читать интересную книгу автора

оставляли удочки только тогда, когда тетушка звала нас к полднику. Затем до
самого отъезда мы играли в лото. Старый извозчик, утром привозивший нас к
тетушке, отвозил нас к ужину в Перпиньян.
Эта тетушка, умершая в один год с моей сестрой, завещала нам свое
состояние, оказавшееся неожиданно большим, что позволило моей матери
наконец-то отдохнуть, продав магазин, а мне - продолжить учебу.
Я был довольно хорошим учеником. Почему я не осмеливаюсь сказать "очень
хорошим"? Видимо, потому, что сегодня прилежание больше не в моде, скорее
таланты пользуются успехом. Я был необычайно прилежен и, насколько помню,
всегда повиновался господствующей идее долга. И движимый этим чувством долга
и любовью к матери, я хотел избавить ее от всех забот. Без тетушкиного
наследства мое образование стоило бы нам очень дорого, если бы мне не дали
стипендию, на которую я мог рассчитывать. Наша жизнь была невыразимо
монотонна и скучна, и я пишу о своем прошлом только для того, чтобы
воскресить в памяти мягкие черты лица матери и сестры, которые были всем в
моей жизни. Обе они были очень набожны. Как мне кажется, мои религиозные
чувства были составной частью моей любви к ним. Каждое воскресенье, перед
тем как извозчик отвозил нас к тетушке, я ходил с ними в церковь на мессу. Я
весьма послушно внимал предложениям и советам аббата Н., который
интересовался нами троими, и я не допускал таких мыслей, которыми не мог бы
с ним поделиться и которые он не мог бы одобрить.
Моя сестра умерла в шестнадцать лет. Мне тогда было восемнадцать. Я
только что закончил школу и благодаря тетушкиному наследству мог бы
продолжить учебу в Париже, но мысль об одиночестве, в котором оказалась бы
моя мать, побудила меня отдать предпочтение Тулузе: ее близость к Перпиньяну
позволяла мне часто приезжать домой. Подготовка к первым экзаменам по праву
оставляла мне много свободного времени, которое я и думать не смел
использовать ни на что другое, кроме поездок к матери. Мне надо было много
читать, но я мог это делать и находясь рядом с ней. После смерти тетушки я
остался единственным близким для нее человеком. Память о сестре объединяла
нас. Ее образ всегда был со мной, и думаю, именно сестра и аббат внушили мне
тот священный ужас перед легкодоступными удовольствиями, которым предавались
мои товарищи. Тулуза - достаточно большой город, где ветреные молодые люди
могут найти немало возможностей для падения. Сейчас, как и в прошлом, я
выступаю против современных теорий, цель которых - подорвать нашу
добродетель под предлогом того, что мы не поддаемся искушению только тех
желаний, которые недостаточно сильны... Однако хочу верить в то, что
человеческая слабость нуждается в поддержке религии. Я искал эту поддержку,
и поэтому я не возгордился своей стойкостью. Кроме того, я избегал
развлечений, плохих товарищей и непристойных книг. Я даже не писал бы обо
всем этом, если бы не должен был вам объяснить, чем стала для меня
мадемуазель Н. сразу после того, как я с ней познакомился. Я ждал ее.
Конечно, сегодня я понимаю опасность подобного ожидания. Когда объектом
всех тайных порывов молодого человека, столь чистого, каким я, с Божьей
помощью, был, внезапно становится только одна женщина, он рискует создать
ореол вокруг предмета своей любви. Но разве суть любви заключается не в
этом? Впрочем, Эвелина заслуживала поклонения, с которым я сразу же стал к
ней относиться, и я гордился тем, что сохранил для нее чистоту всех своих
чувств и мог предложить ей свое невинное сердце.
Сдав почти блестяще экзамены, я уехал из Тулузы, которая уже не могла