"Андре Жид. Яства Земные" - читать интересную книгу автора

От него зазеленела кожа
И прозрачной сделалась.
Глаза
Стали неестественно огромны.

Я жил в светлом городке; каждый вечер в нем совершалось множество
преступлений, однако неподалеку от порта продолжали плавать галеры, которые
никогда не были заполнены. Однажды утром я отбыл на одной из них; губернатор
города подкрепил мою затею силой сорока гребцов. Мы плыли четыре дня и три
ночи; они истощили из-за меня свои недюжинные силы. Монотонная усталость
усмирила их бурную энергию; они перестали непрерывно ворочать воду; они
сделались красивее, мечтательней, и память об их прошлом утонула в огромном
море. Под вечер мы вошли в город, изрезанный каналами, город цвета золота
или пепла, который назывался Амстердам или Венеция и в соответствии с этим
был коричневым или золотым.
IV

Когда в садах у подножия холма Фьезоле, на полдороге между Флоренцией и
Фьезоле, в тех самых садах, где любили петь еще во времена Бокаччо Памфило и
Фьяметта,27 кончился слишком солнечный день и наступила светлая ночь,
Симиана, Титир, Менальк, Натанаэль, Елена, Алкид и другие были вместе.
Перекусив лишь сладостями, которые зной позволил нам съесть на террасе,
мы вышли в аллеи и теперь под впечатлением музыки бродили среди лавров и
дубов, ожидая часа, когда можно будет растянуться на траве и отдохнуть возле
прудов, которые приютила зеленая дубовая роща.
Я переходил от одной группы к другой и, слыша лишь обрывки разговоров,
понял, что все говорили о любви.
- Всякое наслаждение, - говорил Элифас, - благо, и оно должно излиться.
- Но всякое - не для всякого, - отвечал Тибулл, - нужно выбирать.
Поодаль Теренций рассказывал Федру и Баширу:
- Я любил девочку из племени кабилов, с черной кожей и совершенным
телом, едва созревшую. Озорство подростка во время близости сочеталось в ней
с опытностью зрелой женщины, что обескураживало меня. Она была тоской моих
дней и усладой моих ночей.
И Симиана с Гиласом:
- Это маленький плод, который часто просит, чтобы его съели.
Гилас пел:
- Бывают маленькие радости на обочинах наших дорог, эти терпкие
украденные плоды подчас желаннее самых сладких.

На траве возле воды мы сели:
...пение ночной птицы неподалеку от меня в какой-то момент занимало
меня больше, чем их речи; когда я снова прислушался, Гилас рассказывал:
...И у каждого из моих чувств были свои желания. Когда я хотел
вернуться к себе, я находил своих слуг и служанок за моим столом, и для меня
уже не оставалось даже крохотного пространства, чтобы присесть. Место
счастья было занято Жаждой; другие жажды оспаривали у нее это лучшее место.
Весь стол был в постоянной вражде, но чуть что - они объединялись против
меня. Стоило мне приблизиться к столу, как они все шли на меня, уже пьяные,
они гнались за мной, выталкивали наружу; и я снова выходил, чтобы собирать