"Сергей Жемайтис. Клипер "Орион" (Главы из романа) " - читать интересную книгу автора

- Думаете, я пошел бы на абордаж в бухте Тихой Радости? Ну уж извините!
- И на этот раз извиняю. На абордаж бы он пас не погнал, вы были ему
нужны для управления парусами нашего клипера в случае его захвата. Ну как? Я
не прав?
- Конечно! Я не мог пойти на явную измену, перейти на сторону пиратов!
- Врете, Стива. Перешли бы, если б знали, что есть шансы очутиться на
"Суффольке". Я наблюдал за вами, когда вы увидели барона на мостике среди
англичан. Ну что?
Стива молчал, закусив губу. Как он ненавидел сейчас этого прозорливого
пьяницу!
- Ну, не сердитесь, - как-то совсем мягко сказал Новиков, - вы же
знаете, какой я циник, мало чего приятного нахожу в жизни, и все-таки
относительно вас я кое в чем согласен с Мамочкой. Толстой писал, что нет
абсолютно хороших и плохих людей, и вы можете выровняться, если захотите, в
этом главное различие между вами и бароном. Тому уж не выровняться.
- Оставьте, Юрий Степанович, этот тон гувернантки.
- Извольте, а посему выпьем...
Стива потянулся, сидя на диване. Он еще никогда не казался себе таким
сильным, смелым, удачливым. От его воли зависела судьба экипажа и корабля и
его, Стивино, будущее. Он с силой ударил кулаками по пружинящей коже дивана,
вскочил и, заложив руки за спину, зашагал по каюте - четыре шага от двери до
бортовой стенки и назад к двери. Он репетировал свое первое появление на
мостике в роли командира:
"Матросы стоят на шканцах. Убраны все верхние паруса, и клипер
торжественно движется по спокойному морю (в эту пору штормы здесь редки). Я
останавливаюсь, глядя на озадаченные физиономии матросов, и говорю..."
В двери заглянул вестовой Нефедов. Стива было накинулся на него:
- Какого черта! - но тут же спохватился: нельзя обострять отношения с
нижними чинами в такие минуты. - Ну, что? - спросил он недовольным тоном.
- Да так. Думаю, может, чего надо...
- Спасибо, ничего пока... Постой! Зайди. Закрой дверь. Садись.
- Можем и постоять, но раз приглашаете, можно и сесть, хотя, как вас
стал нянчить, только и дела, что лежать да сидеть...
- Нянчить?!
- Ну, не совсем нянчить, а всё уход, как за дитём. Стива опять чуть не
вспылил, но, сдержавшись, сказал:
- Ты оставь это. Какая ты мне нянька! Вестовой - и только. Я давно
должен ходить в звании лейтенанта, а если бы плавал не на этой деревяшке, то
и капитана третьего ранга. В войну производство идет быстро... Конечно, не
будь революции.
- Ничего, еще чины будут. Было бы на чем погоны носить.
- Ты что мелешь?
- Да как же, Степан Сергеевич, время-то - сами знаете. Герман Иваныч
только что говорил, что у нас дома страшенные бои идут! Попадем в самое
пламя, вспомним еще наш тихий клиперок, хотя и он уже стал не тихий.
- Ты что причитаешь, Сила? Я не узнаю тебя. Бывало, слова не выдавишь
из тебя, а сейчас - оратор!
- Сам удивляюсь. Будто язык подменили, и в голове мысля шевелится.
Наверное, от пустой моей жизни. Когда был настоящим матросом, тогда думать
было некогда: на реях наломаешься, до палубы доберешься, только и думы, как