"Сергей Жемайтис. Вечный ветер [NF] (детск.)" - читать интересную книгу автора Так Биата стала обладательницей уникального соединения ароматического
ряда, названного ею "Звездной пылью". До меня доносился нежно-грустный запах, в нем было что-то музыкальное. "Пусть, - думал я, - пусть он ей вечно напоминает обо мне, о нашей нелепой ссоре. Он неистребим, все ее вещи, она сама всегда будут излучать "Звездную пыль". Почему-то эта сентенция доставила мне горькое удовлетворение. Биата что-то говорила Косте. Склонив голову, она пальцем трогала его рукав. По временам доносился гул стартовых дюз, низкие гудки буксиров, отвозивших корабли от посадочных галерей к взлетным полосам, и шипение автокаров, везущих мимо нас более солидных путешественников. Я с деланным равнодушием повернулся спиной к Биате и Косте и тоскливо обводил глазами зал, напоминающий крытый стадион для зимних соревнований по легкой атлетике, только гораздо больше и красивей. Я старался думать с критической горечью, что это здание, в которое вложили столько труда, лишено теплоты, что в нем почему-то чувствуешь себя одиноким, каким-то затерянным, словно вдруг очутился в редком уголке Сахары или Каракумов, где еще не побеждены пески. Единственное, что радовало взор, был золотистый паркет с просвечивающими пятнами и узором орнамента, созданным мастерами школы Васильева, художника-психоаналитика. Стоило вглядеться пристально в пол, как пятна и линии начинали формироваться в реальные картины. Они рождались в подсознании и проецировались с удивительной отчетливостью на полу. Я увидел портрет Биаты, словно на витраже, созданном мастером прошлых веков. Лицо ее было таким строгим и нечто похожее, когда я впервые оказался в состоянии невесомости. Все привычное уходило из-под ног, руки ловили пустоту. Но тогда это необычное состояние длилось недолго, несколько десятков секунд, я был подготовлен к нему и быстро овладел собой. И пришло изумление перед необычным, быстро сменившееся радостью нового ощущения. Сейчас я не чувствовал этой радости. Мне вдруг стало страшно, как в детстве, когда я, тайком пробравшись в библиотеку дедушки, стал просматривать магнитные записи, взятые из Центрального исторического музея. На маленьком экране я увидел поле, обломки машин, среди них стоял мальчик одних лет со мной. К мальчику подошел человек в странной черной форме и выстрелил ему в лицо... Робот называл номер рейса и минуты, оставшиеся до отлета. Товарищи хлопали меня по плечу, что-то говорили и с шумом усаживались в автокар или убегали за скользящим пятном света. Кто-то сказал: - Он погрузился в нирвану, не мешайте ему, идущему по пути совершенства. - Прощай! Ну прощай же! Костя, что с ним? Биата смотрела на меня. Глаза ее были ласково-строги. - Он дозревает, как йог, - объяснил Костя. - Его опасно выводить из этого состояния. И они захохотали. Подкатил сиреневый автокар. Такие автокары доставляли пассажиров только на космодром. Я сжал руку Биаты. Она сказала: - Я пробуду там три недели. Ты понимаешь, как мне повезло. Только я |
|
|