"Сергей Жемайтис. Вечный ветер [NF] (детск.)" - читать интересную книгу автора

мыслящего существа.
Между тем робот набил свой желтый мешок грязной посудой, отправил его в
мусоропровод и танцующим шагом двинулся вдоль стены.
Академик встал:
- Бежим, ребята, что есть духу! Этот паршивец задумал черное дело.
Едва мы переступили порог, как стены сдвинулись, двери захлопнулись, и
до нашего слуха долетел шум водяных струй: робот приступил к "мокрой
уборке".
Наши имена внесли в штат острова, каждый из нас получил "ящик Пандоры"
- так здесь называют "авральную памятку" в виде крошечного ящичка; его можно
носить вместе с часами на запястье руки, приколоть к одежде или просто
сунуть в карман. У него одна удивительная особенность - его нельзя потерять:
стоит обронить, как он начинает подавать сигналы на центральный пост, и
оттуда незадачливый хозяин во всеуслышание оповещается о местонахождении
пропажи. За все время нашего пребывания на острове только Костя однажды
ухитрился потерять свой "ящик Пандоры", да так, что его не нашли и по сей
день. Трудно было бы подыскать более меткое название для этого остроумного
прибора. В нем действительно, как и в легендарном "ящике Пандоры", была
заключена масса неприятных неожиданностей. Представьте себе, что вас будят
среди ночи и приказывают бежать к ракете или "Колымаге" и отправляться в
дождь и бурю в погоню за китом, которому вздумалось плыть в Антарктику, или
устанавливать сигнальные буи, сорванные "молодцами" из банды Черного Джека.
Да мало ли что может случиться в океане и на острове в наше время, когда мир
еще полон загадок и неожиданностей!
Несколько часов в день мы проводили в лабораториях. Руководитель
практики разработал вместе с нами обширнейшую программу исследований, не
предусмотренную курсовыми заданиями на лето.
- У вас там детские игрушки, а здесь место для настоящего творческого
труда, - сказал Павел Мефодьевич, заметив наши недовольные гримасы. - Вот
список книг, магнитных записей, фильмов. Посмотрите между делом. Здесь
минимум...
У нас перехватило дыхание, когда мы увидели этот "минимум".
- Корень учения горек! - изрек в утешение наш ментор.
Особенно досаждал он нам, требуя точнейших анализов и не разрешая при
этом пользоваться современным оборудованием.
- Все это потом, когда разберетесь, что к чему. Все эти молниеносные
анализаторы отучают человека думать, разбираться в процессах, в самой сути
поставленного эксперимента.
Костя шипел, конечно, не в присутствии академика:
- Варварство какое-то. В наше время пользоваться методикой алхимиков!
Терять столько времени!
Мы путали реактивы, били хрупкую лабораторную посуду. И странное дело -
скоро увлеклись, как дети. Костя стал напевать и насвистывать за работой -
признак высочайшего довольства собой. И вот однажды он вернулся от нашего
учителя, которому носил на проверку анализы. Сдерживая клокотавшую в нем
радость, он швырнул на стол тетрадь.
- Проклятый старикан! - с нежностью сказал он. - Нашел, что мои выводы
тоньше, чем у электронного лаборанта. Мефодич находит, и я с ним вполне
согласен, что творческие начала неимоверно трудно запрограммировать. Хотя он
сам опровергает такое утверждение. Но все равно, пусть он будет трижды