"Владимир Карпович Железников. Таня и Юстик (Повесть) " - читать интересную книгу автора

почему-то подошел ко мне и погладил меня по голове, и я почувствовала
тепло его руки, и пальцы у него чуть-чуть дрожали.
- И ты тоже, Танюша, - попросила Даля. - Если тебе что-нибудь будет
интересно, спроси меня.
Я ничего не успела ответить, потому что в комнату, тяжело ступая,
вошел толстый, седой, сильно сутулый человек. Внешне он был немного старше
папы, но по тому, как папа посмотрел на него, я поняла, что это и есть сам
Миколас Бачулис.
Он скользнул по нашим лицам безразличным взором и почти готов был
пройти мимо нас, но потом, видно, узнал папу и что-то пробурчал. А папа
бросился к нему навстречу, обнял его и, по-моему, даже заплакал, потому
что когда он от него отошел, то все прятал глаза.
- Эх, ты, - сказал папа, - промолчал столько лет.
Бачулис пошевелил губами, точно хотел что-то сказать, но потом
передумал. Еще пожевал и наконец выдавил:
- Похож... на него...
- Бабушкины слова, - сказала я.
Действительно, бабушка всегда говорила, что папа похож на дедушку.
Иногда у нее это получалось радостно, а иногда скажет - и заплачет.
Бачулис развернулся в мою сторону, у него были маленькие глазки,
из-за очков их почти не было видно. Казалось, что он спит на ходу.
- А ты, - сказал он, - похожа...
"Интересно, - подумала я, - на кого же я похожа?"
- ...на утенка, - досказал Бачулис.
- Не обижайся, Танюша, - сказала Даля. - У него все люди похожи на
птиц и зверей.
Вернулся Юстик с чайником, и Даля пригласила нас к столу, и я хотела
уже идти, но папа взял меня за руку и крепко сжал ее. Я посмотрела на него
и поняла, что он сжал руку не нарочно, а от волнения.
- Постойте, - сказал папа каким-то странным голосом.
И все, конечно, остановились, потому что он попросил об этом так,
словно заметил что-то необыкновенное. А папа подошел к первому стулу,
осторожно дотронулся до него, словно боялся ему сделать больно, и почти
прошептал:
- Здесь сидела Эмилька, - дотронулся до следующего стула, - здесь
дядя... Марта... ты, Миколас... я...
Таким я папу еще никогда не видела, хотя он часто поступал
неожиданно. По-моему, Бачулис от папиных слов смутился, снял очки и стал
протирать стекла, как будто пришел с мороза в теплую комнату и они
запотели. Затем он снова надел очки и спросил совсем другим голосом:
- Да, Юстик, как твой зуб?
Юстик перехватил мой взгляд и молча пожал плечами. Кажется, из их
семьи он один был еще на что-то способен.
Зато Даля сразу схватилась за этот несчастный зуб, как за
спасательный круг.
- Представляешь, - сказала она, - он сделал все по-своему.
Но папа не слышал их слов.
- Нас осталось двое, Миколас, - сказал он. - Займем свои места. -
Осторожно отодвинул стул и сел на  с в о е  место.
- Ну что ж, поиграем, - сказала Даля и подошла к столу.