"Николай Гаврилович Жданов. Морская соль " - читать интересную книгу автора

охватило его.
Но Стрижников всё молчал, и Дусе уже пришло в голову, что, может
быть, он ещё ничего не знает, как вдруг капитан-лейтенант сказал:
- Вчера я разрешил вам всем быть свободными до вечернего отбоя. Я
думал, что каждый из вас уже понимает, что такое дисциплина, и заслуживает
доверия. Однако наши воспитанники были замечены дежурным по лагерю на
берегу озера уже после отбоя, во время грозы. Я хотел бы, чтобы те, кого
это касается, объяснили нам, почему они не вернулись в свою роту вовремя.
Дуся почувствовал, что сердце часто заколотилось и дышать стало
нечем, хотя они стояли на лужайке перед домиком и над ними простиралось
огромное голубое пространство. Вот сейчас Стрижников заговорит о них с
Тропиночкиным и, наверное, скажет перед всем строем, что они нарушили
дисциплину и недостойны быть настоящими моряками.
Стрижников выжидательно посмотрел на ряды нахимовцев. Все молчали.
Многие недоуменно переглядывались. Дуся стоял, не смея поднять глаз. Он
чувствовал, что краснеет, и боялся, что если Стрижников взглянет на него,
то сразу узнает в нём виноватого.
Между тем молчание становилось всё тягостнее.
- Ну что же, - сказал Стрижников, - выходит, одно из двух: или
виновных среди вас нет, или они не имеют мужества признаться в своей вине
и объяснить её. - Он с укоризной посмотрел на своих воспитанников.
Дуся испытывал на себе железную тяжесть его осуждающего взгляда.
Чувство стыда жгло и давило грудь. Он готов был шагнуть вперёд и
признаться во всём. Слова капитан-лейтенанта о том, что у них не хватает
мужества, больно укололи его самолюбие, но он всё время помнил о наказе
Метелицына держать язык за зубами и не двигался с места. Улучив момент, он
искоса посмотрел на своего приятеля. Тропиночкин стойл напыженный,
красный; большая голова делала его похожим на гриб, и капли пота,
стекавшие по виску, выдавали испытываемое им волнение.
Наступила снова тягостная пауза. Наконец Стрижников продолжил:
- Я думал, что если мы с вами поговорим откровенно, то и вам и мне
будет лучше. Ведь всё, что происходит и будет ещё происходить хорошего и
плохого у каждого из нас, всегда будет касаться нас всех, всей роты. Нам
не следует поэтому скрывать что-либо друг от друга. Мы должны жить единой,
дружной морской семьёй. Я прошу всех вас подумать об этом.
Тут Стрижников посмотрел на свои ручные часы и приказал вести роту на
завтрак.
За столом мальчики смущённо перешёптывались.
Дуся взглянул на Тропиночкина: тот сидел красный, сосредоточенно
уставившись в тарелку, и ничего не ел.
Подали пирог - настоящий домашний пирог с мясом и рисом. Но
Тропиночкин отказался от пирога.
- Мне есть не хочется, - сказал он старшине второй статьи
Алексееву. - Меня чего-то полежать клонит.
Прямо из-за стола его отвели к врачу. После завтрака стало известно,
что у Тропиночкина жар и что его оставили в лазарете.


НА КРЕЙСЕРЕ