"Лев Жданов. Третий Рим (трилогия) " - читать интересную книгу автора

Михаил Львович Глинский. - А, кстати, скажу, что мне на Литве еще, на
родине прилучилось одного разу. На полеванье я был... Молодым еще... С
хортами выезжаю... Доезжачих два, не то три - разъехались по следам... Я
поотстал. Жду пока что. Спешился, на траву прилег да лежу себе. А так, по
дороге, что лесом шла, двое плетутся... Крестьяне простые. Муж и жена,
видно... Поклон, вестимо, отдали. Он - мужик как мужик. Худой,
долговязый... Видно, немало лямку на веку потянул. А баба - красавица
писаная. Прямо - крулева. Ответил я им на привет и пытаю: кто? да откуда?
Назвали они себя. "А идем, - говорят, - из монастыря ближнего. Там, в
кляшторе в самом, икона чудотворная... На второй, - говорит мужик, - я
жене женат... И добыток немалый имею... Три хутора у меня. А детей нет.
Сколько лет копил да трудился, и все придется не то чужим людям покидать,
не то родичам, что хуже мне чужих... Вот и молю Бога, не даст ли утешения:
дитя не пошлет ли?"
Поглядел я на него, на нее... Она, словно вишня, рдеет. Глаз не
видно, до того ресницы густы да тяжелы опущенные. Ну, говорю: дай тебе
Бог! А жене твоей - особенно... "Да, - говорит, - что женино, то и мое
будет. Слышь, пан: очень ты от сердца мне пожелал. Не сбудется ли слово
твое? Возьми, для счастья, хоть на короткий срок работницей жену мою себе
на двор... Не корысти ради прошу. И не возьмем мы ничего с тебя... Позволь
только, пан".
Подумал, подумал я и пытаю ее: "Пойдешь ли на короткое время со мной?
Поживешь ли на дворе моем?" Совсем сгорела от сорому, бедная. Глянула
быстро на меня, словно стрелой уколола, да и шепчет губами коралловыми:
"Воля, - говорит, - мужняя и твоя. Возьмешь - пойду!"
Только мне и нужно было. Вскочил я на коня, взял ее на седло, назвал
себя и говорю: "Ну, приятель, раньше чем через месяц - и глаз ко мне не
кажи. Не пущу своей работницы". Дал шпоры коню и поскакал. Через месяц, по
уговору, явился мужик, взял жену... Справлялся я потом: чудный хлопец, сын
у него. Все меня холоп вспоминает, за доброе пожеланье благодарит...
И густым раскатистым смехом заключил свой рассказ вельможный князь.
- Все бывает... Все от Бога! - кивая задумчиво головой, проговорил
игумен.
А Овчина сидел, погруженный так глубоко в какие-то размышления, что и
не слышал, как кончилась трапеза, и опомнился только, когда ему сказали,
что молиться надо.
Настала ночь. Горячо помолившись, Елена сидела у окна отведенной ей
кельи, выходившего прямо в тенистый, чудно возделанный монастырский сад. И
дивилась: отчего он так пуст? Отчего ни монахов, ни послушников не видно
здесь в такую теплую, дивную, осеннюю ночь? Но потом она вспомнила, что
двух-трех часов не пройдет после минувшей долгой, утомительной церковной
службы, и снова выйдут из своих келий разбуженные братья, и снова
потянутся под звуки колокола в ту же душную церковь, на новое долгое,
утомительное бдение... Но показалось ей или кто-то ходит в саду?..
Нет, не ошиблась она... Сердце подсказало ей: это он. Ему тоже не
спится. И скользит он тихо-тихо по аллеям темного монастырского сада,
желая хоть на окно поглядеть, за которыми спит она, госпожа и
властительница души его.
- Ты, Ваня? - почему-то тихо спрашивает она.
- Княгинюшка светлая... Ты сама... не спишь?.. - смешавшись