"Алексей Жданов. Космическая сказка Тапа" - читать интересную книгу автора

удовольствие она находит в свирепых прыжках и сатанинских играх с концами
шнуров, свисающих с приборных досок, в остервенелой погоне за мелкими
предметами, раскиданными по полу? Неужели в этом смысл ее существования?
Нет, она вполне нормальна, спокойна, покуда не видит раздражающего фактора
- двигающегося, передвигающегося, ползающего или качающегося. И стоит
Сергею включить вентиляцию, как она преображается, она сходит с ума,
охотясь за колышущимся от ветра листочком бумаги, она подкрадывается к
нему, как голодная ласка подкрадывается к ничего не подозревающей соне, и
бросается на него с таким азартом, неподкупной страстью, словно это
действительно садовая соня, и вкладывает в этот прыжок себя всю, все свое
существо, всю природу хищника, заложенную в ней. Она естественна и в
сравнении с людьми, каждый из которых в той или иной мере лицемер,
выигрывает своей непосредственностью, животным восприятием мира, неведомым
взрослому человеку. Порой достаточно одной из ее задних ног неловко задеть
валяющуюся под столом использованную крышку от фотопленки, чтобы вся
остальная Тапа пришла в неистовство при виде откатившегося в сторону
бесстрастного цилиндра. Она способна ловить этот цилиндр часами, не
соображая, что двигается он благодаря ей же самой, а когда она пытается
поймать свой собственный хвост, ее танец похож на пляску неврастеника, не
понимающего, что он никогда не сможет укусить зубами собственное ухо;
какая польза от этого занятия? Сравните его с бесплодностью верчения белки
в колесе... Впрочем, кто знает? Может, в погоне за собственным хвостом
смысла больше, нежели в погоне за счастьем, успехом и славой, в которую
вовлечены люди. Во всяком случае, это гораздо безобидней и никому не
приносит зла.
Но Тапа тоже не подарок. Не всегда она ищет добычу у себя за спиной.
Бывают такие моменты, когда она прячется где-то в засаде и чуть ли не день
напролет терпеливо ждет, когда кто-нибудь из экипажа начнет проходить
мимо. И если этим человеком является Дональд, то, Боже мой, она срывается
с места, двумя скачками настигает его, прыгает (большей частью молча, но
иногда и с диким криком), ловко карабкается по его брюкам наверх, под
куртку, и выше, пока Дональд в испуге не стряхивает ее с себя. Тогда она
удирает.
И вообще, Тапа с самого начала своего пребывания на "Голубой Амадине"
стала откалывать всякие штучки. Первый инцидент (если не считать молока и
блюдца) произошел на следующий же день, утром (то есть, это было, конечно,
не утро, да и никаких дней на корабле не было, естественно, но
звездолетчики по земной привычке продолжали называть каждые 24 часа
сутками, два последних и пять первых часа - ночью, четыре следующих -
утром и т. д.) Сергей в это время сидел на табурете спиной к столу и
занимался своим делом: листал интересные комиксы и пил кофе, а может,
штопал порвавшийся носок или клеил языком бумажных чертиков (чем же еще
заниматься на борту космического корабля?), как вдруг внимание его привлек
подозрительный шорох, раздавшийся сзади. И даже это был не просто шорох, а
такой трескучий звук, периодически повторяющийся. Он обернулся.
Там была Тапа. Она запрыгнула на одно из кресел лицом к его спинке и,
неестественно присев и прогнувшись, точно зевающий человек, стала двигать
передними лапами, вытянутыми вверх, по мягкой обшивке, и мять, мять,
скрести, царапать... Как можно выдержать такое нахальство? "Дональд, сгони
ее!"- крикнула Тина, Но Дональд, сидевший в соседнем кресле, не