"Лев Жаков. Другое притяжение" - читать интересную книгу автора

сознании раненый милиционер вызвал по рации подмогу. Никто из приехавших
служителей порядка старика не заметил, как и водитель старенькой санитарной
линейки, что следовала за тачками милиции. Тела погрузили и увезли; люди в
форме еще долго стояли, переговариваясь, а бомж все лежал под перевернутым
диваном, куда заполз в самом начале столкновения, лежал и прижимал к груди
две бутылки.
И вот наконец все стихло. Старик выждал еще для верности, затем вылез,
поднялся, оглядываясь. Мусор вокруг был изрыт, потревожен, на высыпавшихся
из пакета исписанных рваных бумагах виднелась кровь.
- От так, - сипло пробормотал бомж, поглаживая наполненные
ярко-оранжевой жидкостью сосуды.
Сел, вытянув ноги в безразмерных кедах, и начал терпеливо выколупывать
пробки. Как только справился с этим - перевернул каждую из бутылок.
Жидкость, пузырясь, с журчанием пролилась в мусор, впиталась в него, как в
песок, просочилась вниз, к земле. Старик пристально, придирчиво осмотрел
бутылки, глянул на просвет - стекло блестело в густых маслянистых лучах
заходящего солнца. Поднялся, покряхтывая, и побрел в глубь свалки.
За грудами старой, изъеденной жучками и грибком мебели стояла
сколоченная из обломков шифера хижина.
Из-за нее высунулась трясущаяся голова с длинными седыми космами.
- Ну что, есть добыча? - пропитым тенором спросила голова.
- Таких у меня еще нету! - ответил бомж, светясь от неприкрытой
радости. - Ты глянь тока, шо за экзимплярчики! - И продемонстрировал
бутылки, в том числе похожий на стеклянную лампу Аладдина сосуд.
- Блеск... - протренькала голова, выходя из-за хижины. Она принадлежала
худой высохшей старухе, длинной, но согнутой почти вдвое и потому едва
достающей бомжу до плеча. - Ну покажь, покажь все-то...
Бомж бережно, любовно отодвинул грязную тряпку, прикрывающую маленькую
хижину. Там оказалось много полок - и все они были заставлены самыми разными
бутылками: богатство форм, размеров и окраски поражали воображение.
- Знатная коллекция... - вздохнула старуха. - А этикетки мне, да?
Старик добавил новоприобретенные экземпляры в коллекцию и отступил на
шаг, любуясь.
- А то, - просипел он.
И они замолчали, погрузившись в лицезрение. Низкое темное солнце играло
на стеклянных боках и горлышках.

Доктор задернул занавески, но окно закрывать не стал. Белая ткань
шевелилась на ветру. Доктор выкинул одноразовый шприц, снял халат и повесил
в платяной шкаф у двери, вымыл руки. Перед тем как выключить свет, он обвел
кабинет долгим взглядом. Он проработал здесь пятьдесят лет и ни минуты не
пожалел о том. Но сейчас... сейчас он больше не чувствует тяги. Полвека он
почти не выходит из клиники, даже квартиру купил в доме напротив, чтобы ни
секунды не отрывать от дела, от работы. Неужели вся жизнь была ошибкой?
Тяжело как никогда спускался доктор по лестнице. Ему показалось даже,
что он ощущает ту неведомую силу земного притяжения. Как будто на плечи
навалилась глыба, к ногам привесили чугунные гири...
Тяга не ошибается!
Но человек меняется.
И, в конце концов, возраст. Наверное, пришла старость.