"Мишель Зевако. Коррида " - читать интересную книгу автора

игрушкой; он безумно любил Хуаниту, но он был всего лишь уменьшенной копией
мужчины, и его никак нельзя было рассматривать как будущего супруга. Чико
заменял ей брата, и это вполне устраивало Хуану.
Со всей испанской горячностью и страстью она отдалась своей мечте о
любви к этому сильному и отважному сеньору иностранцу. Да, она действительно
плакала из-за Пардальяна, плакала от отчаяния при мысли, что ее избранник
может быть убит. И она делилась своими переживаниями с Чико с
бессознательной жестокостью женщины, которая любит другого. Малыш покорно
выносил муки неразделенной любви. Его истинное и глубокое чувство к Хуаните
дало ему нечто вроде дара провидца, и неожиданно для самого себя он произнес
тогда слова, которые в дальнейшем не давали Хуане покоя: "На что ты
надеешься?" Малыш, сам того не желая, нанес девушке страшный удар.
Хуана была дочерью скромного трактирщика. Дела его шли весьма успешно,
он был богат, но при этом продолжал оставаться трактирщиком. А на что могла
в те времена надеяться дочь владельца постоялого двора? Да на то, что тоже
станет его хозяйкой. Вот она ею и стала. Что же до сеньора иностранца, то он
запросто входил в королевский дворец и беседовал с самим его католическим
величеством. Оно и понятно, ведь его прислал сюда сам король Франции. Нет,
она и надеяться не смела выйти за него замуж! Стать же его любовницей ей бы
не позволила гордость.
Все эти размышления заметно ослабили ее любовь к Пардальяну.
Освобождаемая территория сердца Хуаны переходила во владения Чико, но сама
Хуанита вряд ли догадывалась об этом, раздираемая, с одной стороны, своей
пылкой романтической страстью к сеньору Пардальяну, а с другой - давней
глубокой привязанностью к Чико. Какое же из этих двух чувств возьмет над ней
верх?
Сегодня утром вернулся Пардальян. Она, безусловно, была счастлива
видеть его живым и здоровым. Но Чико, едва Хуана поглядела на него, в
смущении опустил глаза и тут же потерял только что завоеванный им кусочек
сердца девушки. Она не могла простить ему его жертвенности и самоотречения,
ибо не могла этого понять: ведь по ее собственной логике, логике Хуаниты,
никогда и ничего отдавать нельзя, а, напротив, надо вцепиться в свое зубами
и когтями. Вот почему ею и был оказан Чико столь холодный прием.
Но Пардальян с воодушевлением рассказывал о том, как малыш храбро
защищался, как он даже чуть было не заколол самого Пардальяна. И сразу же
акции Чико резко подскочили. Стоит ли мечтать о несбыточном? Быть может,
счастье ее как раз здесь, совсем рядом. Чтобы не упустить его, она вновь
устремила взоры в сторону малыша. Она так хотела остаться с ним наедине, она
ждала его признаний в любви, но опять и опять наталкивалась на непреодолимую
стену его стеснительности.
Хуана была вне себя от ярости, она негодовала. Она мысленно поставила
на место Чико сеньора Пардальяна и еще больше разозлилась, ибо поняла, что
француз держался бы с ней совсем иначе. Короче говоря, ей все сильнее
хотелось унижать беднягу Чико.
А глупый карлик не стал возмущаться ее недостойным коварным враньем,
но, напротив, принялся оправдываться и едва ли не просить прощения.
- Я сделал все, как ты и велела, и лишь одному Богу известно, чего мне
это стоило. Чем же я мог тебя так сильно рассердить?
Вот и все, что удалось ей услышать от него. Ну уж нет, она бы никогда и
никому не позволила, чтобы с ней обращались подобным образом, помыкали ею и