"Никос Зервас. Кадеты Точка Ру" - читать интересную книгу автора

могли высунуть!
- Принято, - кивнул Федор Ильич. - Первый десантный отряд турок
высадился и начал рыть траншею. Каковы ответные действия русских,
Тихогромов?
Надежные братья-кадеты начали отчаянно сигналить с мест, рисовать в
воздухе фигуры, шептать и подавать прочие знаки. "Оставить крепость!
Отходить к Херсону!" - подсказывал сбоку Игорюня Горюнов. "В штыки! Пока
турки окопаться не успели!" - шипел с передней парты Ярославик Перечипенко.
Жаль, что сегодня нет на занятиях Иванушки Царицына - тот бы уж точно
подсказал правильно...
Петруша глядел на карту, и ему казалось, что он видит суетливых
турецких пехотинцев, бешено копающих траншеи на дальней оконечности косы.
Вырыв одну, они заполняли ее мельканием пестрых тюрбанов и блеском оружия -
и сразу принимались за следующую, начиная вгрызаться в землю на десяток
шагов ближе к крепости. Так, одна за другой, траншеи приближались к
Кинсбурну.
- Опять задремали, Тихогромов? - строгий голос Федора Ильича вывел
Петрушу из задумчивости. - Ваши действия? На часах девять утра, турки роют
четвертую траншею!
- Скажите, Федор Ильич, - поинтересовался Петя. - А какое настроение у
моих солдат?
- А Вы представьте, Тихогромов, что у Вас на глазах вражеская армия
четко и грамотно, в точном соответствии с правилами военной науки
десантируется, окапывается и разворачивает все новые силы. При этом каждый
русский солдат понимает, что едва высунешься из крепости, во фланг ударят
корабельные пушки. - Какое еще может быть настроение? Подавленное,
разумеется. Кстати, пока Вы раздумывали, прошел еще час. Турки вырыли шесть
траншей. Продолжаете бездействовать?
"Нужно поднять боевой дух. Превратить невыносимое, вынужденное ожидание
в преимущество. Но как это сделать?" - мысли, одна за другой, мелькали в
мозгу. И вдруг Громыча осенило: первое октября - четырнадцатое по новому
стилю. Это же Покров! Один из любимейших праздников русского солдата!
- Федор Ильич, - твердо сказал Петруша, - пока враги там копаются, я бы
хотел собрать всех офицеров в церковь, помолиться Царице Небесной. И пусть
ударят в колокола, чтобы солдаты на позициях слышали. А прямо с молебна
пойдем в бой.
- Что? - изумился Паша Лобанов. Он как раз рисовал седьмую траншею. -
Какая еще молебна? Ха-ха. Это шутка, наверное.
Класс загудел.
- Разговоры! - прикрикнул Федор Ильич, но суворовцы продолжали шуметь.
"Тут дело серьезное, война. К чему показуха? - шумели кадеты. - Всему свое
время. Надо было раньше молиться, а теперь..."
- А ну встать! Отделение, смирно! - громко скомандовал историк - и
класс взорвался грохотом скамеек. Двадцать восемь мальчишек взмыли над
партами и застыли навытяжку.
- Что за безобразие? Кто позволил разговоры? - щурясь поверх очков,
Федор Ильич слева направо окатил суворовцев ледяным взором. Потом перевел
взгляд на Петрушу:
- Послушайте, Тихогромов. Вы кроме учебника что-нибудь еще читали к
уроку? Откуда Вы взяли про молебен? Отвечайте.