"Владимир Забалуев и Алексей Зензинов. Беседы у Клавы" - читать интересную книгу автора

какого цвета был пепел от сгоревшего вожатого. В последнем действии оба
погибших героя тоже получат слово, вероятно, от вящего человеколюбия
автора.
- Примечательная особенность пьесы, - сказал Labuh, - в список ее
действующих лиц введен чисто анекдотический персонаж, заменивший для
своего времени бессмертный образ Ивана-дурака из русских сказок. Когда в
первом действии кузен представляет сестре именинника, кузина в восторге
бьет в ладоши и кричит, что впервые в жизни наконец-то видит живого
Вовочку Живой человек становится героем анекдота - неожиданность второго
типа. Сказочный Иван-дурак, скорее всего, был менее зациклен, чем братья,
царь или ивановы враги, а в финале получал за это вознаграждение, то есть
достигал соответствия своих внутренних качеств внешнему статусу. Вовочка
из анекдотов также лишен комплексов, которые довлеют над окружающими, и
этим страшно для них неудобен, особенно для бедных учительниц. Своим
поведением он реализует доведенную до абсурда норму. Формально он
безупречен и действует в полном соответствии с тем, чему его учили. Он
лишен приспособительного конформизма внешнего мира, честен в своих
действиях и совершенно не может понять, чем же он терроризирует взрослых и
примерных девочек за соседней партой. После него вторыми в рейтинге
честности в нашем анекдотическом общежитии идут дистрофики и обитатели
дурдомов.
В пьесе "Чайка" этот бич педагогов уже вырос и по-прежнему не
испытывает давления со стороны каких-то норм поведения. В любом положении,
в любых обстоятельствах он искренне счастлив и уверяет в этом других.
Соответственно, отведенную ему роль он отыгрывает до конца, правда,
предпочитает странные финалы. Когда раздираемая надвое Люба просит Вовочку
увести ее спать, он исполняет это поручение буквально - то есть,
укладывает девушку спать, ничего корыстного из создавшейся ситуации не
извлекая. Затем он, на глазах ошеломленного Штейнбаха, находит новый
предмет приложения сил - и этот объект вполне достоен Вовочкиных усилий.
"Все в реку! Мы устроим дикий пляж!" - кричит кузина, кандидат в
мастера спорта по плаванию.
"С ума сошла! В такой-то дикий холод!" - каламбурит Штейбах и сразу
теряет все шансы в глазах кузины. Ему остается только пробормотать
укоризненную реплику:
"Эх, Вовочка, ведь ты же импотент.
Зачем тебе кузина?.."
Как считает Ник Ник, сам по себе образ импотента, отбивающего хлеб у
сексуального гиганта, каким является по мысли Штейнбаха Штейнбах, смешон,
особенно если учесть, что автор намекает на какой-то символ в духе
шекспировского сонета "Зову я смерть...". И вот, стоя у воды, сбросив
одежды, кузина и Вовочка ведут себя прямо противоположно своему
поло-ролевому статусу, можно даже сказать, меняются местами.
"О, Вовочка, ты ж белый, як глиста" - восторгается кузина, а тот
топочется на мелководье, плещется, как ребенок в ванночке и заливается
высоким смехом.
- Найдите хоть одну мужскую черту в этом кавалере! - предложил Dragon.
Мы сокрушенно потупились, а Ник Ник развивает мысль дальше, описав сцену,
когда кузина в несколько гребков уплывает куда-то вдаль по водной глади и
зовет остальных за собой, призывая быть смелыми - словом, присваивает себе