"Н.А.Зенькович. ХХ век. Высший генералитет в годы потрясений" - читать интересную книгу автора

неугодных. Создавались солдатские комитеты, которые вмешивались в
распоряжения военачальников. Приказы стали делиться на боевые и небоевые.
Какой-нибудь мальчишка, окончивший четырехмесячные курсы прапорщиков, или
просто рядовой солдат рассуждал, нужно или нет то или иное учение, и
достаточно было, чтобы он на митинге заявил, что оно ведет к старому режиму,
как часть на занятие не выходила, и тут же начинались эксцессы - от грубых
оскорблений до убийства командиров. И все сходило с рук, никто не
наказывался.
В день приезда Корнилова в Петроград пьяные кронштадтские матросы
учинили дикую расправу над своими начальниками. Два адмирала были буквально
растерзаны на палубе, а около двухсот офицеров сброшены в открытое море.
Перед самосудом всем им привязали к шеям тяжеленные колосники.
Корнилов, отличавшийся жестким, волевым характером, издал несколько
приказов, направленных на прекращение анархии и укрепление дисциплины.
Каково же было его изумление, когда он узнал, что ни одно распоряжение
командующего округом не принимается войсками к исполнению без санкции Совета
рабочих и солдатских депутатов.
- А это что такое? - удивился Корнилов. - Что сие означает - Совет?
Оторванному от политических новаций в столице командующему, девять
месяцев проведшему на фронте, популярно объяснили, что Петроградский Совет
рабочих и солдатских депутатов - это восемьсот мастеровых самой низкой
квалификации и две тысячи тыловых солдат, развращенных митингами и
бездельем.
- И они решают, выполнять или не выполнять приказы командующего
столичным гарнизоном? - возмутился всегда хладнокровный Корнилов.
За разъяснениями он поехал к военному министру. В автомобиле обдумывал
план беседы. В кабинет Гучкова вошел собранным и внешне спокойным. Только
узкие прорези глаз, ставшие еще уже, выдавали внутреннее волнение.
- Увы, в стране двоевластие, - вздохнул военный министр. Он внимательно
выслушал Корнилова и, кажется, с сочувствием. - До февраля в перетягивании
каната соревновались царское правительство и Государственная дума, сейчас -
Временное правительство и Совет депутатов.
- Господин министр, не кажется ли вам странным, что русский солдат
вдруг возненавидел не врага на фронте, а своего офицера, с которым три года
сидел в окопах?
- А, вы об этом. - Гучков досадливо поморщился. - Все, кто приезжает с
фронта, задают такой же вопрос. Потом привыкают. И вам тоже надо привыкнуть.
Создается армия на новых началах, сознательная, демократическая армия. Без
некоторых эксцессов такой поворот обойтись не может. Историческая
неизбежность, так сказать. Вы должны во имя родины потерпеть.
- Господин министр, я готов потерпеть. Но ведь война не окончена.
Боевые действия продолжаются. А кто их будет вести? Армия без приказа и
исполнения не армия. Никакой выборный комиссар не заменит кадрового офицера.
А против них науськивают солдат. Откровенно говоря, господин министр, я
боюсь за Петроградский гарнизон. Еще какое-то время - и поставить солдат в
строй, заставить слушать команды будет невозможно.
- Что вы предлагаете, генерал? - сухо осведомился военный министр,
утомленный разговором. Новый командующий округом никак не походил на
паркетных генералов, с которыми привык иметь дело Гучков.
- Я вижу только один путь, который может привести к наведению порядка в