"Альфред Земерау, Пауль Цайдлер. Куртизанки " - читать интересную книгу автора

Мелузину фон дер Шуленбург придворной дамой. Отто фон Гроте должен был везде
говорить, что Мейсенбурга и Шуленбурги много лет были в ссоре. Софья-Доротея
поддалась на эту уловку. Ее мягкий характер мгновенно усыпила милая прелесть
Мелузины. Вечером того же дня Платен сияла от радости. Все шло как было
задумано. И в узком окружении Софьи-Доротеи появилась новая красотка -
Meлузина фон дер Шуленбург...
После этого Платен дала в своих интимных покоях скромный ужин в честь
наследного принца. Кроме Генриетты и Мелузины, никто не был приглашен.
Элизабет издевательски усмехалась, когда поздравляли друг друга "Прошлое" и
"Будущее" принца. И через несколько дней весь Ганновер знал, что у
наследного принца новая куртизанка.
Эрнст фон Платен, испытывающий к наследной принцессе постоянную
неприязнь, был очень доволен уловкой своей жены. Она была настоящей Сатаной.
Ей удавалось навязать людям ход событий, никогда не устроивший бы их при
трезвом размышлении. Она откровенно издевалась. Элизабет также позаботилась
о том, чтобы подарить мужу двоих детей, мальчика и девочку, однако при более
внимательном взгляде на детские лица было заметно явное сходство с совсем
другим человеком...
В ганноверском замке барометр показывал "бурю". Между герцогом и его
супругой произошла серьезная ссора. Эрнст-Август выступал за право
перворождения при наследовании в своей династии. А София упорствовала,
ведомая своей фанатичной материнской любовью. Она требовала одинаковых прав
для всех своих детей. Принцы Максимилиан, Христиан и Эрнст-Август были на ее
стороне. Во время длительных совещаний со своими министрами и переговоров с
герцогом Вильгельмом, Эрнст-Август решил, что все соберутся в Ганновере,
чтобы урегулировать проблему наследования в соответствии с правом
первородства и лишить этого права остальных детей.
Это был чувствительный удар по самолюбию герцогини. Однако она
достаточно хорошо владела собой, и поэтому куртизанка во время праздничных
ужинов не смогла обнаружить и тени переживаний на волевом лице Софии. Эта
женщина, как бы она ни относилась к ней, все больше импонировала Элизабет.
Ей не оставалось ничего другого, как склониться перед этой настоящей и
могущественной повелительницей...
Софья-Доротея родила дочь, однако ее положение нисколько не изменилось.
Ее жалобы свекрови на любовные похождения мужа оставались без внимания.
Прежняя ненависть, никогда не затихавшая, теперь стала еще сильнее. Но
герцогиня никогда не выказывала ее. Это так удручающе действовало на мягкую
и нуждающуюся в утешении Софью-Доротею, что, оскорбленная до глубины души,
она замкнулась в своих покоях и больше не находила выхода из окружающего ее
мрака. Даже собственные дети были настроены против нее. Она видела их всего
лишь час в день. Ее супруг вообще больше не появлялся. Ее мечты приобретали
опасное направление... Не было никого в замке, кто относился бы к ней
доброжелательно. Только стареющая статс-дама Элеонора фон дель Кнезебек была
ее добрым гением. С юных лет Элеонора знала только одно - со всем мириться.
Можно было вполне рассчитывать на ее преданность, только это не могло помочь
вызволить несчастную женщину из создавшегося тяжелого положения.
Чувствительность ее проявлялась с новой силой. И солнечные дни юности
постоянно возникали в ее памяти. И в старом крепостном саду Целле как будто
снова звучал радостный смех Софьи-Доротеи и ее пажа, графа Филиппа фон
Кенигсмарка. Никогда не могла она забыть молодого прекрасного рыцаря...