"Альфред Земерау, Пауль Цайдлер. Куртизанки " - читать интересную книгу автора

двора, только поменяла свои огромные апартаменты на первом этаже Версаля на
другие, находящиеся подальше от основной резиденции короля. Король посещал
ее и беседовал с ней в присутствии других дам...
Однако Савиньи, которая, конечно, не могла заглянуть за кулисы,
отмечает, что Людовик очень сурово поступил с Монтеспан. Она получила
королевскую пенсию в 10000 пистолей (100 000 фр.) и с тех пор уединенно
проводила свои дни в Бурбоне, в Фонтрево, в своих родовых владениях в Атене,
но понадобилось много лет, прежде чем она окончательно покорилась своей
судьбе.
В самом деле, ей было очень трудно отказаться от блеска высшего света,
в котором проходила ее жизнь. Однако в конце концов она решилась на это с
огромным нежеланием,- а в юности ее набожность оценивалась как чрезмерная и
даже достойная сожаления - она погрузилась в раскаяние и искупление,
сопряженные с бедностью. В 1691 г. она поселилась в ею самой основанном
монастыре святого Иосифа и здесь, как рассказывает Сен-Симон, ежедневно
каялась и пыталась искупить свои грехи.
Король больше не встречался с ней, а посещения ее детьми были
ограничены. Они редко встречались с матерью и только по предварительной
договоренности. Ее духовник призвал ее во искупление просить о примирении с
мужем и его милости. Она смиренно выполнила это, прося его о возможности
вернуться к нему или отправиться на жительство в указанное им место. Однако
маркиз ответил, что до конца дней своих он не хочет что-либо слышать и знать
о ней...
Она прервала связь с двором и весь свой доход тратила на различные
религиозные заведения и добрые дела. Постепенно, рассказывает Сен-Симон, она
дошла до того, что раздала бедным почти все, что у нее было. Ежедневно она
много часов занималась шитьем простой одежды для бедных и заставляла свое
окружение заниматься тем же. Ее стол, все излишества которого она раньше так
почитала, был так скромен, насколько это было возможно. Свой пост она
растягивала как только могла. В середине беседы она могла внезапно встать,
чтобы помолиться, и точно так же бросить любое дело в течение всего дня и
удалиться для молитвы в свою комнату.
Она никогда не прекращала умерщвлять свою плоть. Ее белье, в том числе
постельное, было из неотбеленного льна грубых, низких сортов, но носила она
его под обычной одеждой. Она постоянно носила браслеты, пояса и подвязки с
железными шипами, которые ее часто ранили, и даже ее острый язык, которого
раньше так опасались, теперь, получалось, тоже участвовал в покаянии.
При всем том ее так мучил страх смерти, что она постоянно держала при
себе несколько женщин, у которых не было другой задачи, кроме как находиться
при ней всю ночь. Она спала с наглухо занавешенными окнами, а комната
освещалась множеством свечей, и сторожихи окружали ее со всех сторон, и она
желала, чтобы при каждом ее пробуждении они весело болтали и пировали, дабы
она была уверена, что может опять спокойно заснуть.
В мае 1707 г. пришел день, которого она опасалась долгие годы. Она
откровенно исповедалась в присутствии всех своих слуг, попросила прощения за
все свои злодеяния, получила отпущение грехов и спокойно умерла.
Король очень холодно воспринял известие о ее кончине, и когда герцогиня
Бургундская сделала ему замечание, он ответил, что с тех пор как он изгнал
маркизу, он решил больше никогда не встречаться с ней, как будто она уже
тогда умерла для него...