"Рафал Земкевич. Песнь на коронации" - читать интересную книгу автора

владеть Баангностом, зная, что камень даст ему власть над миром. Я проник
в его замыслы, но убить не успел - он бежал. И не знать мне покоя, пока он
жив. Но силы мои слабеют, а силы Гарота растут. Боюсь и думать, что
случится, если я умру, так и не расправившись с ним.
- Значит, это он убил моего отца?
- Он хотел знать, где мы спрятали самоцвет. Как ни оборонялся твой
отец, Гарот почти опутал его чарами. Рогальт успел призвать меня, но я
опоздал и спасти ему жизнь не сумел.
Я пережил девятерых королей, но я не бессмертен. Если Гарот достигнет
Ноктгаарда... Если отыщет Око Статуи..."
Рогальт продолжал:
"Той же ночью старый Орноф отправился на поиски своего врага. А молодой
Шаиган три дня и три ночи просидел в своих покоях, сжимая обнаженный меч.
Потом вонзил его в молодое деревце и поклялся великой клятвой, что он сам
и дети его будут зорко стеречь Ущелье Туманов и отомстят за Рогальта
Верного. Но ему так и не удалось отомстить самому. Когда родился у него
первенец, необычайно похожий на деда, Рогальта Верного, Шаиган назвал сына
именем деда. А прежде, когда не разрешившаяся еще от бремени жена Шаигана
сидела под деревом, черная птица уселась над ее головой, а потом рухнула у
ног женщины - мертвая. Многие верят, что это душа деда вселилась во внука.
В меня. Потому-то я здесь и не побоюсь войти в Ноктгаард, чтобы исполнить
данную отцом моим клятву. И с вашей помощью, друзья мои, я это свершу".


О, как не вовремя вымолвил Рогальт эти слова! Но месть ослепила его, и
больше он думал о мести, чем о судьбе Эстарона. Что еще горше - он, пусть
и не признаваясь в том себе сам, жаждал того же, что и Гарот. То ли жизнь
над Ущельем Туманов, жизнь среди злых ветров Ноктгаарда отравила его
сердце, то ли гордыня его ослепила, а может, жиже стала в его жилах
благородная кровь предков?
Вот уже сумерки сгустились, кони едва продираются сквозь чащобу. Много
времени прошло в погоне, выбились из сил и кони и всадники. Дорога ведет
на вершину холма, и рыцари въезжают в начерченный злым магом круг - но не
разглядели они на снегу магических знаков, склонились к конским гривам
полусонные рыцари.
- Стой, Рогальт! - кричит Скарбмир, едва они оказались на вершине
холма. Вдруг оборвалась невыносимая тишина. Черная стена леса вздымается,
шелестит, шумит, потом все звуки сливаются в яростный грохот, протяжный
рык, и цепенеют от ужаса рыцари. И видят они, что вперились в них из мрака
сотни горящих глаз.
- Похоже, будто лес приближается к нам, - говорит Трегон. Никто ему не
перечит.
Старик в черном плаще едет своей дорогой. Он спокоен.
Рыцари, не тратя лишних слов, становятся в ряд на вершине. Мечи со
свистом вылетели из ножен, Говед упер в землю древко своего боевого
топора. Стукнули опущенные забрала. Словно пять статуй, стоят рыцари перед
накатывающейся, как прибой, волной. Глаза их прикованы к подступающему
лесу, губы сжаты. Мощный рык заглушает все, волна захлестывает рыцарей.
"Бей!" - кричат они, занеся оружие.
Рыцари стоят плечом к плечу. Тени надвигающихся деревьев уже достигли