"Борис Зеленский. Нимфа с Литейного (Журнал "Фантакрим-MEGA")" - читать интересную книгу автора

а кому-нибудь из моих соперников, ибо каждого гостя мужского пола я
расценивал как будущего соперника, и воскресал снова подобно сказочной
птице феникс, когда ваш благосклонный взгляд останавливался на вашем
покорном слуге. Татьяна Андреевна, голубушка, боюсь показаться нескромным,
но мое сердце принадлежит вам одной и вы можете располагать мною по своему
усмотрению в любой желаемый для вас миг. Наверное, ни один человек в мире
не любит ни одну женщину так, как люблю вас я. Сегодня среди множества лиц
я все время искал только одно, и это лицо дороже мне всех сокровищ
аравийских султанов и индостанских магараджей, это лицо - лицо самой
прекрасной жительницы Петрограда, ваше лицо, Татьяна Андреевна! Позвольте
же в знак того, что моя искренность нашла отклик в вашем сердце,
поцеловать вас!
Баронесса качнула головкой и прикрыла ресницами свои чудесные глаза.
Поручик опустился на колено и приник губами к губам женщины. От
длительного и пьянящего поцелуя Каштымов ощутил головокружение и даже на
какое-то время лишился чувств. Прохладные пальчики прелестницы, будто сами
по себе, а не по воле хозяйки, скользнули под френч, расстегивая попутно
все преграды на своем пути...
Вскоре, избавившись от ненужной в подобных обстоятельствах одежды,
любовники предались самой занимательной и естественной из игр, которые
приготовила для людей мать-природа. Вначале, едва касаясь друг друга
обнаженной кожей, они тушили сообща свечи. И Алексея особенно умиляло то
обстоятельство, что любимое существо становилось на цыпочки, чтобы
приблизить свои пухлые губки к язычку пламени, и он сам тушил свечу и
своим языком заменял ей колеблющийся язычок свечи. После изощренной борьбы
языками он сдавался на милость победительницы и нежно прижимал ее тело к
своему, истосковавшемуся по настоящему чувству. Все движения Татьяна
Андреевна совершала с закрытыми глазами, словно погружаясь в пленительное
сновидение, на ее губах застыла таинственная улыбка, будто бы она одна на
свете знала что-то особенное и ни с кем не собиралась делиться...
Отдавалась страсти с готовностью и смелостью, и Алексей был готов
признать, что в искусстве науки нежной она достигла непревзойденных высот,
несмотря на очевидную младость...
Когда последняя свеча испустила дух в виде узкой струйки дыма,
любовники рухнули на шкуру как подкошенные, ибо ноги их не держали.
Увертюра была сыграна, начиналась симфония. Что последовало затем - не
описуемо. Ни одна из женщин, встреченных Алексеем Дмитриевичем в жизни, не
могла увлечь его своим телом, своей страстью и своей нежностью так, как
это делала баронесса в ту памятную ночь. Чего они только ни вытворяли этой
ночью, ночью сладострастия и добровольного безумия: сплетались руками и
ногами аки змеи, покусывали друг друга в запретные места, находя в этом
немало для себя удовольствия, прятали и находили полураскрытые уста, дабы
влить в них нектар поцелуя.
Со всей пылкостью, доступной только молодости, поручик искал в
партнерше идеал, который многократно представлял в юношеских грезах. Ее
гибкий девичий стан, горячий и упругий, вселял в него упоение обладанием и
радость самопожертвования. А ее жаркие груди, украшенные бутонами розовых
наконечников, таили в себе причастность к загадке бытия. Каштымов легонько
покусывал эти нераскрывшиеся досель цветы наслаждения и чувствовал, как
дрожь женщины передается ему. Потом он спускался губами на мраморный живот