"Роджер Желязны. Теперь мы выбираем лица" - читать интересную книгу автора

туда же полетела и моя предпоследняя граната. Потом я был уже на ногах и
мчался к груде камней перед зданием. Мне надо было пробежать примерно
тридцать ярдов, я чувствовал на себе их лучи и меня сбивало с ног, и я
вставал и бежал дальше зигзагами, чувствуя боль от ожогов везде, где
скафандр касался тела, и вдыхая запах своего пота и своей поджаренной
плоти.
Я нырнул за каменную груду и стал рвать на себе застежки скафандра.
Показалось, что прошла целая вечность, пока я едва сдерживая крик и почти
прокусив себе губу, вырвался из него. Наушники, падая на землю, обратились
ко мне голосом Стайлера:
- А ты думаешь, что род человеческий достоин спасения? Или хотя бы
попытки спасти его? Тебе не кажется, что он заслуживает шанс на
осуществление своих возможностей в полной...
Но тогда я, задыхаясь от дыма и срывая ногти, уже карабкался вверх по
склону груды обломков, чтобы занять огневую позицию, не обращая внимания
на свои ожоги, и наводил лазер на ближайшего из подступающих роботов. Их
оставалось еще три и на первом я держал луч нестерпимо долго, пока не
прожег в его корпусе дыру, и он остановился, дымясь и скрежеща.
Я мгновенно перевел луч на второго, и тут мне пришло в голову, что
они не проектировались специально для ведения боевых действий. Они не были
в достаточной степени военными машинами. Видимо, он собрал, вооружил
многоцелевые механизмы и послал их против меня. Их можно было
спроектировать так, чтобы они и двигались быстрее и функционировали с
буквально смертоносной эффективностью. Ведь их оружие не было в них
встроено, они его несли.
- Конечно, род человеческий достоин спасения, - сказал я, ощущая
соленый привкус во рту. - Но всякий раз, когда обстоятельства восстают
против него, его вывозит собственная иррациональность. В этом безумии -
его судьба. Если бы это зависело от меня, я бы выбил из него дурь,
воспитал бы его по-другому. - Потом, когда развалился второй робот, я
рассмеялся. - Черт! Да я бы начал с себя!
Я слышал потрескивание огня за своей спиной и свист противопожарной
системы. Теперь я держал свой луч на последнем роботе и уже начинал
опасаться, что слишком поздно добрался до него. Его собственный луч
растапливал и превращал в пыль прикрывающую меня кучу мусора и мне
приходилось все время наклонять голову и отворачивать ее, смаргивая пыль с
глаз, выдувать ее из носа, чувствуя запах своих горящих волос и
обожженного уха.
Пошло, пошло, пошло. Казалось, что моя левая рука горит, но я знал,
что не шевельнусь, пока один из нас не исчезнет в пламени.
Наверно я продолжал стрелять и после того, как он остановился, потому
что глаза мои закрылись, голова упала набок, и я не видел, как это
произошло.
Когда до меня дошло, что я не мог бы так долго оставаться в живых,
если бы дело обернулось не в мою пользу, я перестал стрелять и поднял
голову. Потом я опять опустил ее и просто валялся там, понимая, что теперь
все в порядке, страдая от боли и не в силах пошевелиться.
Прошло, видимо, полминуты, и я осознал, что должен подняться и
продолжать дело, иначе я буду просто лежать здесь, понапрасну расходуя
весь накопленный адреналин, слабея и засыпая под воздействием боли и