"Роджер Желязны. Покойся с миром" - читать интересную книгу автора

увидел по пути несколько белок и в который раз пожалел, что выбрал местом
жительства Нью-Йорк, а не какой-нибудь пригород. Мечтам обычно предаются
арестанты, старики и жертвы несчастных случаев.
Тем не менее я молил Бога о том, чтобы слухи о происшествии в Нью-Йорке
не дошли до моей сестры Сьюзен, которая счастливо вышла замуж, родила троих
детей и по-прежнему присылала мне поздравительные открытки и письма, правда,
последние редко. Или до отца, который пришел бы в ярость и, может быть, даже
немного забеспокоился обо мне. Дело в том, что он с утра до вечера
занимается античными авторами (переводит их заново или учит этому других
людей), а переделка, в которую я угодил, могла отвлечь его от любимого дела.
Мать никогда мне не признавалась, что он разговаривает во сне, но я готов
биться об заклад: если разговаривает, то на греческом или латыни. Что
касается моего брата Джима, самодовольного профессора, на его реакцию мне
было совершенно наплевать.
Лэнгли оказался зеленым, и мы миновали несколько указателей, которые
направляли нас к пункту назначения. Я никогда не бывал здесь прежде и должен
признаться, вид городка лишь отчасти соответствовал моим представлениям.
Здание находилось на огромном участке земли, окруженном деревьями. Ничего
зловещего в нем не было. Архитектурный стиль можно было назвать
административным середины двадцатого века, само здание - громоздким. Из
первых двух этажей вырастали пять башен, которые, судя по всему, были
соединены между собой. Они поднимались еще на пять этажей - до арки из
бетона и стекла. Для больницы все это смотрелось бы неплохо.
Мы въехали в ворота и остановились на стоянке, где было зарезервировано
место. Когда направились к сияющей груде бетона и секретов, я попытался
догадаться, в какую именно часть здания меня приведут. Тщетно. Вот если бы у
меня была красивая девушка и моток бечевки...
За дверьми нас встретили вооруженные охранники. Мои конвоиры показали
им удостоверения, о чем-то с ними пошептались и начали заполнять бланк. Судя
по всему, этот бланк касался меня, потому что его обменяли на огромный
пластиковый пропуск, который передали мне, посоветовав не потерять. Они
взяли пропуска и себе и повели меня внутрь, остановившись на минуту у
киоска, чтобы я смог купить сигареты.
Пока мы шагали по длинным унылым коридорам, поднимались на лифте, чтобы
пройти по другим длинным, не менее унылым коридорам, время от времени
предъявляя свои пропуска, я успел заметить плакаты, которые объясняли, как
следует готовить секретные документы для уничтожения, и графики их вывоза.
Слышались стрекотание печатных машинок, звонки телефонов. Моя тревога
возрастала прямо пропорционально благодушному выражению лиц моих
сопровождающих. Они улыбались, кивали, даже перекидывались двумя-тремя
словами со встречными людьми, которые удостаивали меня лишь беглыми
взглядами. Я чувствовал себя здесь чужаком.
Мы миновали несколько запертых дверей, прежде чем подошли к одной,
открытой. Мне жестом предложили войти в помещение, которое оказалось пустым
кабинетом. Я вошел.
Это была комната метров двенадцать на десять, пол застлан желтоватым
ковровым покрытием, стены коричневые, пять книжных шкафов со стеклянными
дверцами, кроме того, несколько со вкусом подобранных гравюр. Небольшой стол
для совещаний, множество стульев и огромный сверкающий письменный стол, на
котором два телефона, диктофон, устройство внутренней связи, незапятнанное