"Анджей Збых. Слишком много клоунов" - читать интересную книгу автора

ненормальные". Все это так, конечно, но здесь речь шла не только о
мотивах... Ольшак спросил Ровака, какие часы были у Сельчика. Неплохая
"Омега", кажется, полученная в подарок, так как на корпусе стояла какая-то
дата.
Что же сделал Сельчик со своими часами? Подарил? Продал? В бумажнике
покойного Ольшак обнаружил около тысячи злотых, на сберкнижке - около
восьми тысяч, но последний взнос был сделан первого сентября.
Ровак помнил, что в день смерти Сельчик, как обычно, положил свои часы
рядом с шахматной доской. Иоланта заметила, что он взглянул на часы,
вставая с тахты, и сказал: "У меня всего двенадцать минут, я должен
спешить". Приятельница Иоланты, которую Ольшак также допросил, подтвердила
это показание. Таким образом, до девяти вечера часы у Сельчика были. Может
быть, он подарил их человеку, которого видела дворничиха?
Ольшак поделился своими соображениями с Куличем, но поручик не проявил
особого интереса. Он допрашивал соседей самоубийцы. Лоджия Сельчика
находилась между лоджиями Гуренов с левой стороны и Кральских с правой, -
Ольшак посетил обе семьи еще в первый день, по свежему следу, когда
казалось, что расследование самоубийства Конрада Сельчика не займет у него
много времени.
Гурен был высоким мужчиной почти пенсионного возраста. Его жена -
моложе на несколько лет, выглядела как школьница, на ней было невероятной
расцветки платье и, по мнению Ольшака, пожалуй, слишком короткое.
Естественно, она и ее муж ничем не могли помочь пану инспектору, так как
заснули в тот день около двенадцати и проснулись от голосов в коридоре, а
может, от звука ножозки, которой разрезали цепочку на двери Сельчика. Муж
хотел встать, но она ему отсоветовала: незачем-де вмешиваться в чужие дела.
О смерти Сельчика она узнала только на следующий день. От кого? Конечно, от
дворничихи, которую встретила на лестнице, когда бежала в булочную.
Профессор подтвердил, что в тот день он даже немножко опоздал на лекцию,
так как ему пришлось долго ждать жену. Знал ли он Сельчика? Да, но только
шапочно. Обменивались приветствиями, иногда несколькими словами в лифте. В
тот вечер они вообще не видели своего соседа. Выходили ли перед сном в
лоджию? Пани Гурен радостно улыбнулась. Нет. В лоджии она проветривает
одеяла и зимние пальто, поэтому там натянуты веревки, которые не дают
ступить ни шагу. Инспектор все-таки вышел в лоджию. С трудом протискиваясь
между развешанной одеждой, он добрался до барьера и снова увидел
бетонированный прямоугольный двор. Затем он осмотрел стенку, за которой
находилась лоджия Сельчика. На небольшом расстоянии от барьера, на высоте
плеча, в стенку был вбит железный крюк.
В тот раз Гурены ни словом не обмолвились о старшем ревизоре Роваке.
Впрочем, для этого не было повода, хотя они должны были знать о шахматных
визитах своего родственника к соседу.
...Ровак пришел около девяти и вышел в начале двенадцатого.
Действительно ли он ушел в это время?
Что это, профессиональная подозрительность? А может, просто
болезненная? Да и как можно принудить к самоубийству молодого здорового
человека? Почему Олынаку кажется, что все, кто знал Сельчика, что-то от
него скрывают? Профессор Гурен, медленно поднявший глаза от стопки
тетрадей... Его жена со своими шубами в лоджии... Ровак, мечтающий о
миниатюрных шахматах... И наконец, Барбара Кральская.