"Анджей Збых. Ставка больше, чем жизнь (про войну)" - читать интересную книгу автора

хозяина, как тот сам возник около его столика.
Выйдя из ресторанчика, Клос медленно направился под гору. У него было
еще несколько часов свободного времени, да, собственно, он уже и не
боялся, что турецкая полиция узнает о его маршруте. Ведь нет ничего
удивительного в том, что представитель немецкого министерства экономики
посетит торговую миссию Германии. Правда, он идет туда только на другой
день после своего приезда в Стамбул, вместо того чтобы начать именно с
этого.
Клос остановился перед железной балюстрадой. Под ним бурлила
многолюдная улица, переходящая в мост, перекинутый через залив Золотой Рог
и соединяющий западный район города с европейским Стамбулом. Улица не была
похожа ни на Елисейские Поля, ни на Унтерден-Линден, ни на Оксфорд-стрит,
но вместе с тем напоминала каждую из них. Именно там, вблизи пристани,
откуда отплывает паром до Ускудара, старой азиатской части города, где
живут богатые греческие купцы, владельцы огромных складов, расположенных
на главной улице, разместилась немецкая торговая миссия.
Клос вынул из футляра свою лейку и сделал несколько снимков. Спускаясь
вниз, он заметил, что шпик, следующий за ним, делает какие-то пометки в
блокноте зеленого цвета.
Неожиданно Клос вспомнил о Марте Ковач. Может быть, потому, что тогда
ее плащ, сумка и туфли были точно такого же зеленого цвета. Он подумал о
Марте Ковач, хотя мог поклясться, что это было не настоящее ее имя.
Марта не была красивой, но она выделялась необыкновенной элегантностью,
которая так редко встречалась у женщин Центральной Европы на третьем году
войны. Сейчас он мог бы присягнуть, что тогда, на перроне Варшавского
вокзала, она подмигнула ему и заняла место в вагоне первого класса поезда
Варшава - София. А может быть, ему все это только показалось?
Он стоял тогда на перроне, всматриваясь в красный свет семафора, внешне
спокойный, но не очень уверенно чувствующий себя в штатском костюме, от
которого уже давно отвык. Клос старательно скрывал свое беспокойство, для
которого были основательные причины.
Предоставленный в распоряжение Рейсмана, Клос стал зависим от него и
чувствовал за собой постоянное наблюдение. Только однажды ему удалось
незаметно позвонить Людвику, который исполнял в последнее время функции
связного с Центром, и сообщить ему при помощи заранее обусловленного кода
о намерениях своих берлинских хозяев. Ему было известно только о дне и
часе отъезда. На крайний случай между Клосом и Центром применялась
проверенная система передачи информации: продавец газет или сигарет на
перроне вокзала. В том, что отъезжающий покупает у него что-либо, нет
ничего удивительного. В момент уплаты очень удобно переброситься
несколькими словами или передать незаметно небольшую записку с
обусловленным текстом. В этот раз, как назло, на перроне не было видно
человека, который смог бы проинформировать Клоса о его связях в Стамбуле,
и он не знал теперь, сможет ли рассчитывать на помощь Центра.
Дважды уже случалось так, что Клос работал, не имея с Центром связи, и
он прекрасно понимал, что нет ничего хуже для разведчика, чем оказаться в
такой ситуации. Правда, в данном случае речь шла не об инструкциях Центра,
ибо условия выполнения задания Рейсмана уже определяли, как он должен себя
вести. Сам факт направления его из Германии в Стамбул необходимо
использовать с наибольшей выгодой, прежде всего для выполнения указаний