"Анджей Збых. Ставка больше, чем жизнь (про войну)" - читать интересную книгу автора

болтливого заключенного. Клос надеялся, что этой операцией ему удастся
вызвать отставку нескольких влиятельных офицеров, создать в их среде
атмосферу угрозы и неуверенности, что с моральной точки зрения не пройдет
бесследно для измученных войной и чувствующих первые признаки неизбежного
поражения высших кадров службы безопасности и высокопоставленных офицеров
вермахта.
Поэтому не случайно Клос и Рутинский так тщательно подбирали
влиятельных лиц, чьи имена при помощи трюка с визитными карточками были
сообщены Вонсовскому. Это были: полковник фон Вейшекер, который в первые
дни сентября тридцать девятого года отдал приказ о расстреле трехсот
катовицких харцеров; майор Штукгарт, известный своей жестокостью в Бельгии
и Голландии; генерал Верлингер, о котором в донесении Центра говорилось
коротко: палач Боснии; Ганс Липке, оберштурмбанфюрер СД, организатор
массового уничтожения евреев в Белостоке; Грубер и Келлер, штурмбанфюреры
СД, командиры известных своей жестокостью карательных отрядов,
действовавших на западных землях Украины и Белоруссии.
Вонсовский не обманул надежд Клоса. Уже во время первого допроса он
"признавался":
- С полковником фон Вейшекером познакомился в Гразу, в санатории для
высших офицеров. Это было в феврале, точнее, в начале марта сорок первого
года. Подружились мы быстро, и через неделю после знакомства он пригласил
меня к себе. Там уже находились несколько высших офицеров. Мы обсуждали
возможность выгодного для Германии окончания войны. Полковник Вейшекер был
убежден, что устранение Гитлера создаст необходимые предпосылки для
соглашения с англосаксами. Припоминаю его формулировку: "После устранения
бесноватого фюрера англичане согласятся с нами вести переговоры". Он
спросил меня, не согласился бы я в качестве посредника установить контакт
с английским правительством. Предполагалось, что с этой целью я выеду в
Будапешт, где, используя связи своих друзей среди венгерской аристократии,
попробую выяснить мнение Черчилля...


Клос склонился над письменным столом, просматривая показания
Вонсовского. Десять дней назад стенограф торопливо записывал показания
полковника Вейшекера, а через три дня после этого Клос, войдя случайно в
комнату, где проходил допрос, увидел человека с изуродованным, беззубым
лицом, который судорожно моргал, когда эсэсовец выливал на его голову
ведро воды.
- Вейшекер начинает "петь", - сказал с усмешкой Лехсе.
Этот изуродованный человек был действительно полковник Вейшекер,
когда-то элегантный офицер, каким в свое время знал его Клос.
Перевернув несколько машинописных листов, Клос нашел признание
полковника, который когда-то гордился тем, что он, старый гитлеровец,
принимал участие еще в мюнхенском путче. А теперь, в сущности, только
"пел". Не только признавался в своей виновности перед фюрером, но и
предавал других.
На миг Клосу стало жаль этого до неузнаваемости изуродованного
человека, но он сразу же вспомнил о трехстах четырнадцатилетних парнишках
из Катовиц, о массовых приговорах военного суда, председателем которого
был Вейшекер. Приговоренных было немало, и приговор был всегда один и тот