"В.Зазубрин. Щепка ("Сибирские огни", No 2 1989) (про революцию)" - читать интересную книгу автора

на грудь. Раскрылся рот. Всегда ходил прямо, а тут закосолапил. Новодомская
чуть вскрикнула. Лицо у нее из алебастра. Ничком на пол, без чувств. Срубов
заметил ее рваные высокие теплые галоши (крысы изъели в подвале.)
Взглянул на часы, потянулся, подошел к телефону, позвонил:
- Мама, ты? Я иду домой.
За последнее время Срубов стал бояться темноты. К его приходу мать
зажгла огонь во всех комнатах.

VIII

Срубов видел диво - Белый и Красный ткали серую паутину будней.
Его, Срубова, будней.
Белый тянул паутину от учреждения к учреждению, от штаба к штабу, клал
узкие, крепкие петли вокруг былого трехэтажного каменного дома, стягивая
концы в одно место, за город, в гнилой домишко караульщика губземотдельских
огородов. Белый плел паутину ночами, по темным задворкам, по глухим
переулкам, прятался от Красного, думал, что Красный не видит, не знает.
Красный вил паутинную сетку параллельно сетке Белого-нить в нить, узел
в узел, петлю в петлю, но концы стягивал в другое место- в белый
трехэтажный каменный дом. Красный вил и днем и ночью, не прерывал работу ни
на минуту. Прятался от Белого, был уверен, что Белый не видит, не знает.
У Белого и у Красного напряженная торопливость работы, у каждого
надежда на крепость своей паутины, расчет своей паутиной опутать, порвать
паутину другого.
А именно в торопливости, напряженности, настороженности-в близкой
путанице паутины своей и чужой-будни Срубова. Не спать неделями или спать,
не раздеваясь, на стуле за столом, на столе, в санях, в седле, в автомобиле,
в нагоне, на тормозе, есть всухомятку, на ходу, принять, встретить,
опросить, проинструктировать десятки агентов, прочесть, написать, подписать
сотни бумаг, еле держать голову, еле таскать ноги от усталости - будни. И
так вот, не раздеваясь, засыпая за столом в кресле или ложась на час, на два
на диван, в непрерывной грязной лавине людей, в белых горах бумаги, в
сине-серых облаках табачного дыма Срубов работал восьмые сутки. (Вообще же
служба в Чека красно-серое, серо-красное. Красный и Белый, Белый и Красный.
И бесконечная путаница паутины-третий год.)
И вот когда все приготовления сделаны, все распоряжения отданы, паутина
чужая прочно оплетена паутиной своей, когда сотрудники с ордерами, с
мандатами посланы куда следует и сделают все, как следует и когда следует,
когда в белом трехэтажном доме тихо и пусто (только в нижнем этаже оставлена
рота батальона ВЧК), когда в ночь с восьмого на девятое нужно ждать
результатов горячечной работы последней недели, когда до начала облавы,
обысков, арестов осталось ровно два часа, когда хочется спать, глаза
красны-раскрыть на столе папку черного сафьяна и одним пальцем рыться в
стопках бумажных клочков, обрывков, перечитывать клочки, обрывки мыслей,
подпирать рукой тяжелую голову, зевать, курить.
Большой лист графленой бумаги.
"Во Франции были гильотина, публичные казни. У нас подвал. Казнь
негласная. Публичные казни окружают смерть преступника, даже самого
грозного, ореолом мученичества, героизма. Публичные казни агитируют, дают
нравственную силу врагу. Публичные казни оставляют родственникам и близким