"Василий Зайцев. За Волгой земли для нас не было. Записки снайпера (про войну)" - читать интересную книгу автора

1. Детство и юность


Все помнят свое детство, рассказывают о нем кто с горечью, кто с
умилением и гордостью - вот какие были у меня детские годы! - но мне еще
ни разу не доводилось слышать определения границ детства. Не помню их и я.
Почему? Вероятно, потому, что первый исходный шаг в детство делался
неосмысленно и он не оставил никакого следа в памяти, а выход из него в
юность совершился незаметно с грузом тоже не очень осмысленных, но привычных
детских взглядов на жизнь. Не зря же говорят - "Взрослые дети". В каком
возрасте называют их так - сказать трудно, если каждый из них не
признается, хотя бы самому себе, что заслужил такой похвалы, к счастью, не в
двадцать, а в десять или двенадцать лет. Бывают, конечно, дети и постарше
двадцати лет, но таким детством едва ли пристойно гордиться.
В моей памяти детство обозначено словами деда Андрея, который взял меня
с собой на охоту, там вручил мне лук с самодельными стрелами и сказал:
- Стрелять надо метко, каждому зверю в глаз. Теперь ты уже не ребенок.
Дети охотно играют во взрослых, но мне было не до игры: в лесу водятся
[2] не игрушечные звери, а настоящие, чуткие, проворные. Хочешь разглядеть,
скажем, козла - какие у него уши, рога, глаза - сиди в засаде так, чтоб он
смотрел на тебя, как на клочок сена или кустик смородины. Лежи, не дыши и
ресницами не шевели. А если пробираешься к лежке зайца, старайся ползти с
подветренной стороны и так, чтоб под тобой не хрустнула ни одна травинка.
Срастайся с землей, припадай к ней кленовым листом и двигайся незаметно.
Ведь тебе надо поразить зайца метким выстрелом из лука. Подползай вплотную,
иначе твоя стрела уйдет мимо цели...
Деды любят внуков сильнее, чем отцы сыновей. Почему так происходит -
могут пояснить только сами деды. Мой дед - Андрей Алексеевич Зайцев,
потомственный охотник, - выбрал меня в любимцы как первенца из наследников
своего сына Григория - отца одной дочери и двух сыновей. Я был самым
старшим и рос очень туго. В семье так и думали, что останусь колобком, аршин
с шапкой. Однако деда не смущал мой маленький рост, и он вкладывал в меня
весь свой охотничий опыт полной мерой, с нескрываемой любовью и
пристрастием. Мои неудачи переживал почти со слезами. И видя это, я платил
ему старанием - делал все так, как он велел. Учился читать следы зверей,
как умную книгу, выслеживал лежки волков, медведей, строил засады так, что
дед не мог обнаружить меня, пока я не подавал ему голос. Такое преуспевание
очень нравилось опытному охотнику. Однажды он, как бы благодаря меня за
успехи, пошел на риск: на моих глазах убил волка деревянной колотушкой.
Дескать, смотри, внук, и учись, как надо смело и спокойно расправляться с
хищным зверьем. А потом, когда волчья шкура уже лежала у моих ног, он
сказал:
- Видишь, как ловко получилось: пулю сэкономили, и шкура без пробоин,
пойдет по первому сорту.
Прошло еще немного времени, и мне удалось заарканить дикого козла. Ух,
как рванулся козел, когда я накинул на рога петлю из конопляной бечевки. Он
выдернул меня из засады и поволок по кустам, норовя вырвать из моих рук
конец бечевки. Но не тут-то было. Я зацепился телом за комли разлапистого