"Михаил Зайцев. Час тигра ("Русский ниндзя" #02) " - читать интересную книгу автора

в опасной близости от черноволосой макушки Чингиза.
Направив полет палки вниз, к асфальту, я встал стеной меж взревевшим
от боли и негодования Чингизом и героически побледневшим ветераном. Встал
лицом к старику, попросил с чувством, стараясь говорить насколько возможно
убедительнее:
- Умоляю, батя - хватит! Ступай домой от греха. На, держи... - Я
выхватил из рук счастливой девушки пятикилограммовый пакет. - ...держи
яблоки. Даром, в подарок. Девушка, вы не заплатили, и не надо. Вам тоже
подарок...
Мою напряженную спину атаковал пухлый живот Чингиза. Пахнущие чесноком
пальцы азера вцепились в мою шею.
- Убээ-э-эю!!! - ревел Чингиз в ухо, силясь оттолкнуть меня в сторону.
- Заткнись, - огрызнулся я, резко согнув руку в локте.
Мой закаленный локоть пробил жировую прослойку и больно ужалил Чингиза
в печень. Живот отлепился от моей спины, пахучие пальцы перестали мучить
шею.
- Ступай домой, батя. Без обид, девушка, ладно? Расходитесь, граждане!
У нас обед, санитарный час, расходитесь, не толпитесь...
Пакет с яблоками отвлек ветерана от дальнейших активных боевых
действий. Девушка в мини-юбке заморгала часто-часто, решая, обижаться ей
или радоваться. Остальные граждане, дружно затаившие дыхание во время
кавалерийской атаки старичка, выдохнули все разом, заговорили, загомонили,
рассредоточились, однако расходиться не спешили. Я повернулся к Чингизу.
Ушибленный азер замер в позе буквы Г. Попытался было разогнуться, но
боль в печени не позволила. Чингиз взглянул на меня снизу вверх, его
телячьи, навыкате глаза выражали крайнюю степень удивления.
- Ты мэня ударэл? - спросил Чингиз тихим, сдавленным голосом.
- Извини, случайно получилось. - Я виновато пожал плечами.
- Нэт, нэ случайно.
Из разбитого носа Чингиза, будто из ржавого крана, вязко капала кровь,
но про трость ветерана он забыл. Аллах с ним, со вздорным стариком. Я! Я,
ничтожный раб, стукнул господина. Я! Я во всем виноват! На моей машине
привезены яблоки! Я впервые появился около рынка, и сразу взбунтовалась
чернь, сразу потекла кровь из разбитого носа знатного купца. Я и сейчас
стою, едва заметно улыбаясь уголком рта, вместо того чтобы пасть на колени
и молить о прощении. Я, букашка, возомнил себя человеком! Как я посмел? Как
такое возможно? Неужели я не понимаю, что за этим последует?
Я догадывался, но смутно. Ясность внес Мирон. Хитрый крестьянин возник
тенью рядом со мной, крестьянином-простофилей, и прошептал обреченно:
- Кабздец нам, Семеныч. Полный кабздец.
Означенный "кабздец" наступил внезапно, но развивался поэтапно. На
первом этапе, как я понял позже - подготовительном, из рыночного чрева
выкатились и быстро приблизились к нам земляки пострадавшего Чингиза.
Дюжина смуглых особей разогнала зевак, окружила нас с Мироном и не сильно
попинала волосатыми лапами да модно подкованными копытами. Нас не били,
нет, нам наносили мелкие, но обидные оскорбления действием, выражавшимся
преимущественно в пощечинах и поджопниках. Ни я, ни Мирон особенно не
сопротивлялись, стойко терпели. По возможности уворачивались от пинков и
шлепков и молча узнавали гнусные подробности из интимной жизни каждого из
нас вместе и порознь, а также слушали про половые извращения наших пап,