"Владимир Заяц. Опыты. Век XX (Авт.сб. "Тяжелые тени")" - читать интересную книгу автора

Шульц зябко поежился. Из-за этих варваров можно заработать обострение
нефрита. В груди полыхнул гнев. Он выпучил глаза и заорал:
- За нарушение приказа - расстрел! Понятно, болваны?!
И вдруг, как удар, презрительный взгляд ясных глаз. "Будто мысли
читает", - промелькнуло в голове. Шульц вздрогнул и отвел глаза в сторону.
Но это была минутная слабость. Отто Шульц быстро взял себя в руки. Он,
преподаватель права Боннского университета, не имеет права малодушничать!
Ха-ха! Каков каламбур!
Шульц с достоинством вскинул голову и, указав на обнаглевшего пленного,
приказал:
- К медикам!
Так Иван попал в медицинский барак во второй раз.
И была деревянная кушетка, покрытая несвежей простыней. И были дрожащие
руки Вирхова, и мутное облачко крови в шприце, наполненном желтоватой
жидкостью. А потом был огонь, испепеляющий каждую клеточку мозга. Его,
потерявшего сознание, вбросили в барак, и заботливые руки товарищей
уложили бредящего Ивана на нары. Он метался, сознание лишь на короткие
минуты возвращалось к нему, и тогда Иван говорил. Ему казалось, что
говорит он громко и отчетливо, как на уроке, но с пересохших губ срывался
шепот, подобный шороху:
- Ребята! Товарищи! Мы!.. Им надо помешать... Не говорите правды, как
вы себя чувствуете... Все говорите наоборот... Сорвем их эксперименты.
Тьма, накатывающаяся на него, вдруг соткалась в лицо Вирхова. Скаля в
улыбке гнилые зубы, тот говорил:
- Все в мире движется от порядка к хаосу. Энтропия возрастает.
Согласен, физик? И если есть бог-создатель, он должен существовать в
обратном потоке времени - именно в этом направлении порядок возрастает. А
как тебе нравится высказывание: "Бог - есть минус время"? Мы здесь
создадим сверхчеловека, равного богу по возможностям, и он будет
существовать в...
Он не закончил фразу, а, скорчив гримасу, захохотал. Казалось,
мимическая мускулатура его работает не сама, а это корчится и судорожно
дергается тьма.
Иван присмотрелся и увидел, что к лицу Вирхова идут ниточки, за которые
дергал кто-то, на кого он сразу не обратил внимания. Иван посмотрел снова
и содрогнулся, узнав Лауэра в жуткой фигуре с костлявым бледным лицом и
мертвыми глазами.
Иван беззвучно закричал, и все исчезло. Единственно, что теперь ощущал
Иван и что связывало его с окружающим миром, - глухие и частые удары
сердца, от которых содрогалась грудная клетка и взлетала тупая боль в
висках.
Вечером, сразу же после того, как Иван очнулся, распахнулась дверь, и
охранник гаркнул в темноту:
- Выходи!
Иван сбросил с нар тяжелые ноги, рывком встал, и тут вздыбившийся пол
больно ударил его в грудь. Все вокруг медленно вращалось вокруг оси,
которой было тело Ивана. Его затошнило.
Охранники подхватили пленного под руки и поволокли к медицинскому
бараку. Снег еще не сгладил неровности, и подметки хлопали, задевая за
комья мерзлой земли.