"Валерий Заворотный. Кухтик, или История одной аномалии " - читать интересную книгу автора

сторону памятника, и по блестящему круглому затылку Кухтик видит, что
памятнику очень нравится то, что ему кричат.
Кухтик глотает слезы, слезает с подоконника и бредет к дверям комнаты.
Он выходит в длинный коридор, снимает с вешалки пальто, надевает его и
спускается по обшарпанной лестнице.
Он не пойдет на широкую площадь, потому что ему нечего прокричать
бронзовому человеку, стоящему на квадратном отполированном камне. Он
незаметно проберется вдоль чахлых кустов на заваленную битым кирпичом
свалку. Там его никто не увидит. Там будет он сидеть в одиночестве и
смотреть, как бродят между пучками травы тощие дворовые коты.
А ночью огромный бронзовый человек повернет голову в сторону темного
Кухтикиного окна, укоризненно посмотрит на него, съежившегося в кровати, и
тихо прошелестит бронзовыми губами: "Ст-д-н, К-х-т-к, ст-д-н!"

Но все проходит в жизни. Даже самые страшные вещи проходят, не
оставляя следа. Важно ждать и надеяться. Важно верить, что в один
прекрасный день распахнется маленькая заветная дверь и солнечный луч
вырвется наружу, предвещая новую, справедливую жизнь.
И такой день наступил. Волшебная дверь открылась перед Кухтиком,
приглашая его в комнату, где совершались чудеса превращения.
В комнате за большим, покрытым красным сукном столом сидел Чудотворец.
"Старший Вожатый" - гласила табличка на двери.
"Старший Вожатый" - было написано белыми буквами на красной повязке,
обхватившей рукав сидящего за столом чудотворца.
"Старший Вожатый" - сообщили друг другу серые клеточки в голове
Кухтика. После чего замерли.

- Ну, дык чо делать будем? - спросил Чудотворец, не размыкая губ.
Кухтик стоял, опустив глаза.
- Статистику ты нам портишь, Кухтик, - пролетело над ним, отскочило от
стены и снова вернулось, повторившись эхом в его горящих ушах. - Однако ж
дело и поправить можно, - неожиданно мягко и оттого ещё более страшно
произнес тот же голос.
Чудотворец вдруг приподнялся над красным сукном, на секунду завис в
воздухе и оказался совсем рядом с теряющим сознание Кухтиком.
- Дык кто стекло-то разбил вчерась? Знаешь?
- М-м-м-м, - пролепетали непослушные губы.
Узкие концы красного треугольного лоскутка, повязанного на шее
вершителя судеб, коснулись Кухтикиного лица.
- Надо сказать, Кухтик. Надо. Нечего мычать, дорогой...
Надо было говорить. Надо было говорить все, чтобы не потерять
последний шанс, предоставленный ему за волшебной дверью.
Он скажет. Он все сейчас скажет. Вот только выскочит из горла мягкий
ком, мешающий дышать.
- Да ты носом, носом дыши, - послышалось откуда-то сверху. - Мы счас
знаешь что? Мы давай-ка с тобой полетаем.
Его подхватили под руку, и он, обмякнув, почувствовал, как ноги
отрываются от пола. Длинный стол с красным сукном оказался внизу,
накренился, поплыл в сторону. Солнечные лучи заискрились, все тело
сделалось ватным и невесомым. Синие стены двинулись хороводом по кругу.