"Юрий Завражный. Забыть адмирала! " - читать интересную книгу автора

погребу, где на часах стоял кондуктор Петр Белокопытов. Секунду он, ошалев,
смотрел на вертящийся у его ног раскаленный шар с запальной трубкой, потом
ухватил его, поднял на руки и, кряхтя, спихнул в овражек. Ухнул взрыв. Бомба
весила больше двух пудов, и сам Белокопытов потом долго удивлялся. Зато
город не остался без запасов пороха, а обожженные руки и грудь - да ерунда,
мол, заживет...
Добравшись до берега, потерявшие терпение десантники с криками "God
damn!" и "En avant!"37 смело ринулись по косе к озерному дефиле. Барриджу с
Паркером, а также остальным офицерам стоило немалых трудов и нервов
остановить их, кое-как построить по подразделениям (впереди - знамя и
барабанщики), уточнить у американца направление38 и начать марш.
Все правильно: раз дефиле, значит, по нему дефилируют; так десантники и
шли - с горнами и барабанами, словно скауты, только с ружьями наперевес.
Вскоре каждое подразделение достигло точки, где строй был вынужден
рассыпаться - одни группы уперлись в склон Никольской сопки и начали на него
взбираться, по другим ударила неведомая доселе батарея номер шесть поручика
Гезехуса из десяти пушек небольшого калибра. Били, естественно, картечью,
которая весьма действенна против сомкнутого строя пехоты прямой наводкой.
Ударила и пушечка с "тачанки". Выстрелы были настолько неожиданны, что
неприятель даже толком не рассмотрел батарею, о которой до сих пор понятия
не имел. Позже они писали об укрепленном редуте, даже о "форте", хотя на
самом деле маленькая батарея не имела и бруствера - пушки стояли и лежали
прямо на земле, обложенные мешками с мукой. Боевой порядок десантников
перестал быть таковым; защелкали ружейные выстрелы, строевая прогулка
закончилась. Начался бой. Стрелковая партия поручика Губарева на
северо-западном склоне была значительно потеснена атакующими - уж больно
силы были неравны.
Еще до этого, когда окончательно стал ясен замысел союзников, Завойко
расположил свои отряды в городе так, чтобы любой из них в несколько минут
мог достичь места, где прорывается неприятель, и где необходимо
подкрепление. Позже союзники будут оправдываться, что местность была им
незнакома. Мы эти оправдания в расчет не примем. Во-первых, не зная броду,
не суйся в воду. А во-вторых - почти все, кто шел в составе русских отрядов,
тоже лезли на Николку впервые в жизни. Учения на ней не проводились,
поскольку воевать на сопке никто не собирался; гора была и впрямь
основательно заросшая шиповником, березняком и шеломайником, гулять туда
тоже никто не ходил; другое дело, что шеломайник с шиповником для защитников
города были не в диковинку - в отличие от англичан и французов. Описывая
свои плутания по Никольской, англичане, оправдываясь, используют слово
"chaparral", что означает очень густые заросли, и даже говорят о джунглях.
Дескать, противника не было видно. Странно: можно подумать, русским их было
видно лучше. Тем более что отряды защитников города поднимались снизу,
фактически штурмуя гору, тогда как десантники уже были на вершине. И не
только на вершине - группа, высаженная почти под перешеек, взобралась на
разбитую батарею номер 3 и потянулась от перешейка наверх по всему
юго-западному склону Никольской сопки. Упершаяся в батарею номер 6 группа
также взяла вправо, потому что слева было озеро. Моряки английских фрегатов
первыми взобрались на сопку и топтались там, не зная, что делать дальше.
Офицеры пытались их построить и организовать, но куда там! - шиповник,
шеломайник... и русские пули, каждая третья - в цель. Лейтенант Палмер потом