"Юрий Завражный. Забыть адмирала! " - читать интересную книгу автора

чужой бухте на зиму означало верную гибель эскадры. Но горизонт был чист:
подозрительные паруса оказались просто фонтанами китов.
Зато подала голос пушка на Дальнем маяке. Состоялся обмен семью
безуспешными выстрелами: маячная пушка стояла слишком высоко на скале, и
ядра пролетали над мачтами "Virago". Английские канониры также не
продемонстрировали особого мастерства. Пароход вернулся в бухту, ибо ему еще
предстояло потрудиться.
Дело в том, что в августе Авачинская губа частенько балует по утрам
полным безветрием. Без помощи парохода громоздким фрегатам свои боевые
позиции не занять никак; опять же - Раковая мель под боком, а может, и не
она одна. С учетом приливно-отливных течений, пусть и слабых, предприятие
могло закончиться весьма бесславно. Поэтому прямо с рассветом три шлюпки
отправились на промер глубин к северной стороне Раковой отмели и Красному
Яру. Несколько русских ядер, посланных в них, шлепнулись в воду с большим
недолетом, но зато теперь у Завойко с Изыльметьевым были веские причины
предполагать, что атака начнется именно с этой стороны, если только все это
не делается для отвода глаз. Всем уже было известно, что уж в чем противник
преуспел, так это в военных хитростях - видимо, памятуя заслуженный успех
"Авроры" в Кальяо и желая его превзойти.
От фрегата "President" отвалил вельбот с адмиральским флажком и пошел к
французскому флагману - по какой-то причине главнокомандующий предпочитал
все военные советы проводить на борту "La Forte". Думается, объяснение здесь
очень простое: колючая и прохладная атмосфера британской кают-компании,
годами формировавшаяся заносчивыми и высокомерными офицерами, не позволяла
Прайсу - благовоспитанному джентльмену, взращенному на духе эпохи
наполеоновских войн - пригласить в гости столь же благовоспитанного Де
Пуанта. Французы же в целом относились к британцам не столь агрессивно, а
лично Прайса просто уважали, поскольку было за что. Вскоре вельбот вернулся,
и английский адмирал поднялся к себе на борт. Затем начались окончательные
приготовления к бою, во время которых "Pique" произвел по Петропавловску
несколько пушечных выстрелов - как написано в вахтенном журнале корабля,
"для уточнения дальности обстрела ядрами и бомбами". Одно ядро упало в
городе, бомба разорвалась почти над самой батареей номер 1.
Пароход, который все это время не гасил пары, деловито снялся с якоря,
встал лагом26 к фрегату "President" и вместе с ним начал было движение к
"Pique" с тем, чтобы взять на буксир и его. Тот уже начал съемку с якоря. На
остальных кораблях открывались пушечные порты, выдвигались орудия, убирались
лишние снасти и паруса, которые могут помешать в бою, готовились шлюпки; на
верхних палубах строились группы вооруженных людей... как вдруг все
неожиданно прекратилось, словно по сигналу невидимого дирижера. Пароход
отвалил от фрегата, а между кораблями вновь заметался вельбот. На берегу
недоумевали - но откуда же было знать защитникам Петропавловска, что только
что на английском флагманском фрегате грудь главнокомандующего пробила пуля,
выпущенная из его собственного пистолета.
В это время на глади Авачинской губы показался небольшой плашкоут под
парусами; на буксире он тащил шестивесельный ял. Это была "Авача", она везла
из Тарьинской губы в Петропавловск четыре тысячи свежеизготовленных
кирпичей - с кирпичного заводика, о коем упоминалось ранее. На плашкоуте
находились квартирмейстер Усов, его жена с двумя малолетними детьми и
шестеро матросов. Они отправились в Тарью два дня назад и о приходе