"Алексей Зарубин. Круги на песке (Песни забытых миров) " - читать интересную книгу автора

цветов, похожих на рыжую мочалку, имеется длинный сочный корень. Из него
можно высосать чуть ли не литр чистой, слегка сладковатой воды. Если
аккуратно, не дергая, потянуть за стебель, то клубень легко выползал из
песка и мелкой гальки.
Теперь ясно, почему время от времени от каравана отделялись люди, уходя
в сторону от дороги. И еще я понял, почему караван не растягивается в
длину - идущим сзади пришлось бы разбредаться все дальше и дальше по
сторонам в поисках воды. Сам клубень оказался вполне съедобен, по вкусу
напоминая гидропонный редис, только более пресный и мучнистый. Ну, от голода
и жажды теперь точно не умрем, повеселел я.
Радовался недолго. "Редис" действовал на желудок несколько удручающе,
вернее, наоборот, он активно заставлял его работать. Мне стал ясен источник
и причина таинственных звуков, напоминающих шепот и одновременное бормотание
многих десятков старых ворчунов. От каравана, стало быть, в сторону отбегают
не только за водой. Поначалу я с трудом сдерживал истерический смех, когда
торжественному пению паломников, призывающих на ритуал вечернего
благотворения, раскатисто вторили сотни задниц. Потом привык и не обращал
внимания.
Мясо, в первую очередь, перепадало шустрым и сильным. Паломники должны
были во время своего пути к святым местам кормить нуждающихся в пище. Не
знаю точно, сколько голодных ртов полагалось ублажать вареной бараниной, но
если вовремя пробиться к котлам, то кусок-другой можно ухватить на раздаче,
а отдавленные мозоли и синяки не в счет.
Мы объединили усилия по добыче мяса с Беспалым и его людьми, и пока
женщины стерегли имущество, работали локтями и плечами, а порой и пускали в
ход кулаки, если следящие за порядком слуги паломников не видели нас. Можно
было еще немного подзаработать, собирая по пути хворост для вечерних костров
или помогая носильщикам тащить на своих плечах паломников, которым не
полагалось ступать на землю, предварительно не освященную приличествующим
ритуалом. Было немного унизительно толкаться среди грязных, нищих и весьма
подозрительных типов, но зато дочь моя в дни нашего долгого поход наедалась
мяса досыта, а запасы витаминов хоть и уменьшались, но по моим подсчетам их
должно было хватить до столицы. Катарина хотя и не начала говорить, но вроде
повеселела, тем более, что в караване у нее появился приятель.

Чакмар пристал к нам на третий или четвертый день. Мне казалось, что мы
прошли чуть ли не половину пути, но каждый раз, оборачиваясь назад, я видел
скалы. Они становились все меньше и меньше, но не исчезали - караван шел
медленно, так, что даже старые и больные могли догнать его, если отставали
передохнуть. Ну, а здоровым, как выяснилось, это и вовсе не составляло
труда.
Ближе к вечеру, в ожидании сигнала на привал, мы брели, лениво
переговариваясь с Беспалым. От его монотонного голоса я чуть было не заснул
на ходу, но, вздрогнув, встрепенулся, обнаружив, что Беспалый говорит не со
мной и не с техником, и кто-то отвечает ему пронзительными голосом.
Рядом с рыбаком семенил мелкий оборванец лет семи. Мальчуган,
закутанный в немыслимо грязные тряпки, требовательно дергал за край
безрукавки Саама и выразительно шевелил большим и указательным пальцами.
Воистину, универсальный жест. Куда бы ни забрело племя человеческое в своих
звездных скитаниях, везде это означало одно и то же. И если когда-нибудь