"Вячеслав Запольских. Хакербол " - читать интересную книгу автора

которые с возрастом становятся все толще и замесом гуще, а сигареты их и
мнения о жизни и людях - ядовитее. Это они создают на студии ни с чем не
сравнимый зловещий колорит, паническую атмосферу, в которой трясутся коленки
и заплетается язык, а все мысли вылетают из напухающей звоном головы у
передовых производственников и лихих покорителей пространств... А
телеобъектив в упор и жаркие потоки с нависающих юпитеров здесь ни при чем.
Ассистенточка прибежала с командировочным бланком и
транспортно-коммунальными купонами. От студии до вокзала двадцать минут, а
там еще полчаса экспрессом до грузового порта, десять минут посадочных
процедур. "Успею", - подумал Стасик.
Успел. Мест не было. Подскочил к кабинке диспетчера, на плече -
рассупоненный "Фокус", красная лампочка на нем воспаленно мигает, чуть ли не
напрямую в эфир выхожу, расступись!
Диспетчерша прониклась, помогла втиснуться. Есть, есть в пилотской
кабине этакий закуточек, уютное креслице с видом на приборную панель и
краешек обзорного экрана. Стасик пристроился, приладил "Фокус" поплотнее на
плече и глянул в видоискатель. Можно будет сделать немного предстартовых
процедур, ухватить момент, когда мутноголубая пенящаяся мгла прошиваемой
атмосферы спадает с иллюминаторов и обнажается черный блеск космоса. Именно
блеск, хотя имеются любители поминать о бархате... От неожиданности даже
режет глаза. "Запомнить, вставить в абзац, посвященный космокрасивостям", -
шевельнулась одна Стасикова извилина, а следом другая, третья: "Огнедышащие
драконы изрыгнули струи реактивного пламени, лицо пилота стало напряженным и
жестким (неважно, что мне виден только затылок), и весь корабль вместе с
комочком твоей оцепеневшей плоти становится стремительным сгустком энергии,
неудержимо рвущимся к звездам".
Он успел поймать очень характерное движение штурмана, когда тот
просовывает голову чуть ли не подмышкой, чтобы бросить взгляд на удаляющуюся
Землю в нижнем левом иллюминаторе. В кабине замелькали полосы теней. Где-то
под ногами родился неприятный, заставляющий вспомнить о зубных болях звук и
быстро перерос в тонкий сверлящий свист. Стасик чуть убавил уровень и
произвел необходимую коррекцию на микромикшере, дабы Андрей Андреевич не
забраковал потом запись.
Получался недурственный кусочек. Даже в очерке, жанре, так сказать,
почти художественном зрителями ценятся репортажные вставки, элементы
несрежиссированной документальности. Стасик неоднократно пытался втолковать
это студийным режиссершам. Уравновешенная композиция кадра и ритмичный
монтаж - это, конечно, блистательные вершины мастерства и кое-где даже
гениальность посверкивает, но порой и непрофессионализм сымитировать не
худо. Настоящий талант, он как раз таким умением и проверяется. Ведь когда
снисходишь до уровня такого заурядного постановщика, как будничная жизнь,
где торжествует не логика события, а логика взгляда на это событие, когда
симулируешь малохудожественную простоту и неоткорректированную
естественность, зритель в чем-то даже как бы это самое бывает ошеломлен и
некоторым образом покорен и испытывает катарсис, калокагатию, энтелехию,
сатори, самадхи, нирвану, оттяжку и кайф.
Впрочем, втолковать это ни разу не удавалось. Блузоны колыхались, а
пудро-помадный рельеф передергивали тектонические судороги брезгливого
непонимания.
- Эко выплел! - поразился Гнутов. - Маньерист. Давай вообще-то ближе к