"Герман Леонидович Занадворов. Дневник расстрелянного " - читать интересную книгу автора

- Нет. У нас на Кутку партизаны. Вечером пришли. Ночевали по хатам.
Двое - в нашей. Надо решать, что делать. Я за то, чтоб уходить. Пусть
заберут - и все.
- А Связист?
- Он считает так же. Ребята боевые. Мокрые все пришли, но боевые.
Вошла Мария. Рассказали. Она, помолчав:
- Рано или поздно это придется сделать. Идти так идти.
Усатый нервничал:
- Да где же он? Там могут хватиться. Подозревать могут.
Собрались уже уходить, но вернулись. Сидели вчетвером. К моей радости,
Л. был настроен спокойнее. Решили разведать, встретиться, выяснить, не
провокаторы ли. Добиться свидания с командиром. А пока срочно в Колодистое к
унтер-офицеру{30}.
Пошли со Связистом, вышли на окраину Колодистого долинами. Унтер зашел
внутрь конторы, прочел лист, в нем рапорт: "Такого-то числа из помещения
конторы украли машинку. Меры для розыска приняты". Пожал мне руку. Связист
сидел за столом с шофером.
Мы, полулежа на диване, говорили в четверть голоса.
Унтер:
- Только мне еще одну девушку пришлось втянуть. Она несла, я шел
позади, наблюдая.
Он зябко кутался в голубовато-серую на суконной подкладке шинель.
- Что-то морозит меня. А теперь в окопах лежать бы... Я решил
эвакуироваться. Что-то подсказывает, что здесь остаться нельзя. А там всем
один ответ будет. Здесь же обязательно нас в трудовую пошлют. Мне еще года
два пожить хочется. Там, может, пошлют на английский фронт. Может быть, в
плен удастся попасть. Я теперь опьянеть не могу. Сколько бы ни пил. Только
голова болит.
Условились: завтра заберем машинку. Пришел домой - темнело. Евангелист
появился снова.
- Говорил с командиром и политруком. Хорошие ребята, негордые. "Если
кто будет лучше командовать, - говорят, - пожалуйста". Сказал, что с Москвою
можно связаться.
Мария осталась в хате Евангелиста. Вдвоем они крутили велосипед,
заряжали аккумулятор.
Пошел в хату Усатого. Теплынь. Грязь. Усатый встретил на пороге. С
постели, где полулежали, поднялись двое. Один - широкоплечий, в форме
немецкого жандарма, в погонах с золотыми широкими кромками. Другой - в
гражданском платье. Поздоровался, пожал руку. Закурили. Усатый хлопотал с
табаком. Поговорили о погоде: "Паршиво. Все мокрые. Вот немного обсушились".
О немцах. "Они ночью не попадутся. Ночью немчура не пойдет". О вчерашнем
приходе: "Часов в десять вышли. Все дождь и дождь. Все-таки шли. Повымокли.
Хорошо, что обсушились. Мы здесь из хаты никуда не выходили. Даже по
надобности на горище". О казаках: "Они нам в одном селе засаду устроили. Там
колхозный двор. С краю. Подходим - слышим: "Кто идет?" Мы в хату. Они за
нами пулеметом затарабанили. По всему пошло от поста к посту: "Кто идет?"
Жаловались на обувь. "Как бы хорошо, чтоб нам подбросили по штанам. Все
мокрое. Парит".
Усатый был больше в сенях.
Дверь открылась, пропустила двоих. С ними Усатый и Евангелист. Первый -