"Герман Леонидович Занадворов. Дневник расстрелянного " - читать интересную книгу автора

Только на мост - полицай на велосипеде. Бежать некуда. Сцепил нас
наручниками: его правую к моей левой. А мне еще велосипед дал в правую руку,
чтоб вел. Сзади у меня всякое барахло болтается. Рука немеет. Он кричит, в
спину бьет. Подгоняет.
Привел к себе. Село какое-то. Сторож кривой у него во дворе.
Смеется, сволочь:
- Русс добровольно в Германию приехал, теперь тикает.
Закрыли нас в каком-то сарае. Комнатка. Решетки, попробовал - крепкие!
Скамейка. Открыли мы форточку, сели на скамейку и давай спивать. Так думаем:
все равно конец. И здорово поется.
Сторож подобрел. Арбуз принес. Спрашиваем:
- Хозяин где?
- В город, - говорит, - поехал. О вас заявить!
Вечерело уже. В окно постучали. Поляки, оказывается. Услышали, что
поем. Один на дороге встал, чтоб другого охранять, а тот к нам. "Откуда?" -
спрашивает. Объясняем ему. Принесли пачку сигарет. Еды.
- Не беспокойтесь. Пока вас работать не заставят. А нас здесь много, мы
вам приносить все будем.
А разве мы для того бежали, чтоб сидеть? Нет, думаем, надо
выкручиваться. Товарищ все поет. Я доски в двери щупаю. Нашел одну послабее.
Рванул один - трещит. Его на помощь позвал. А там и до забора достать можно.
Решили, что отдохнуть надо. Часа в два все немцы спят. Легли. Условились,
что разбудит тот, кто проснется раньше. Я проснулся, толкаю его. А он:
- А месяц где?
Когда в лесу спали, так все по месяцу время узнавали.
Вышли - и снова к мосту. А там поперек железные ворота. Да в колючей
проволоке. Так по проволоке и лезли.
Дальше Польша уже. Там как узнали, что мы из Германии тикаем, помогли
во всем. Кормили. Дорогу показывали. Только мы в хатах не ночевали.
Особенно, если хозяин очень рассыпался. Поедим и просим, чтоб где-нибудь в
клуне. А то пойдем - заявит и застукают тут. И спали по очереди. Правильно
делали. Один раз хозяин отвел нас в клуню, сам подался куда-то. Ну, думаем:
за полицией пошел... Мы по огороду в поле. Товарищ говорит: "Идем к
скирдам". Я будто почувствовал: "Непойду!". Разгребли грудки. И хорошо
сделали. Слышим, к скирдам пошли. Везде ходят ищут: "Куда они могли деться?"
Так и не увидели. Трудно еще было границу переходить. Ее здорово охраняют.
Почти уже дома чуть не попался. Мы с товарищем разделились уже. Вышел я
возле Пасенки (село возле Умани), вижу - баштан. Так кавунов захотелось.
Пошел. Метров сто осталось. Из куреня немец выходит. Видно, тоже за кавунами
приходил. Кричит:
- Комм! Русс, цурюк!
Зашел я за горбочек - там что есть духу!
Другой раз уж у Рыжовки был. А тут подвода, и Коля на ней. Думаю: что
будет. Сел. Рассказал. Он смеется. А я все размышляю: арестуют или нет?
Сошел, не доезжая села. Подошел к хате, заглянул в окно - староста сидит.
Подождал, гляжу - еще сидит, выпивают. Ну, думаю, не пережду. Вошел.
Рассказал все.
Закончил. Сестра его жены на ухо:
- Это у него любимый рассказ. Как выпьет, нос покраснеет (в финляндской
поморожен) и давай про Германию{13}.