"Г.Г.Замысловский. Саратовское дело 1853 г.(Умученные от жидов) " - читать интересную книгу автора

Таково вкратце показание Богданова, послужившее ключом для раскрытия
дела. Но естественно возникает вопрос, насколько оно достоверно? Разве можно
верить пьянице, вору, бродяге, человеку самого низкого нравственного уровня?
Разумеется, нет. Слова такого человека, сами по себе, ни малейшего доверия
не заслуживают. Вообще, оговор - это такой вид судебного доказательства, к
которому надо относиться с наибольшей осторожностью. Но, тем не менее, это
есть доказательство и, в иных случаях, доказательство неотразимое. Прежде
всего, если оговаривающий не только оговаривает других, но, в то же время, и
сам сознается в тяжком преступлении, сознается добровольно, еще никем не
заподозренный, сознается, не имея никакой выгоды, никакого расчета
сознаваться - то много вероятия, что в его рассказе есть значительная доля
правды. Во всяком случае, здесь уже огромная разница по сравнению с тем
положением, когда изобличенный преступник просто старается путем оговора
свалить часть своей вины на другого, затянуть дело, отомстить или
пошантажировать.
Внутренний порыв, элемент раскаяния, хотя бы неполного, хотя бы
преходящего, надлежит серьезно учитывать даже и в самом порочном человеке.
Но кроме этой субъективной стороны, все же несколько шаткой, есть еще
и объективная, уже совершенно незыблемая. Если рассказ преступника,
сознающегося и в то же время оговаривающего других, охватывает целый ряд
взаимно связанных, переплетенных событий, фактов и при проверке такого
рассказа следствием начинает подтверждаться один факт за другим - оговор
вырастает в грозную улику, хотя он и сделан человеком, не заслуживающим
никакого доверия.
Придумать, измыслить длинный, подробный рассказ так, чтобы он совпал с
обстоятельствами большого, сложного дела, тщательно исследуемого -
совершенно невозможно. Совпасть может только правда.
Посмотрим, насколько совпал с обстоятельствами дела ужасный рассказ
Антона Богданова, за кутеж которого так беспрекословно и кротко
расплачивался Янкель Юшкевичер в гостинице.

ГЛАВА III

Как Михель Шлиферман учинил полное запирательство по поводу того, что
показал о нем мальчик Степан Капни, так Юрлов, Юшкевичер, Зайдман,
Берлинский и Фогельфельд стали совершенно отрицать все, что рассказал о них
Богданов. Юрлов заявил, что познакомился с Богдановым лишь после того, как
попал в одну с ним роту. Остальные евреи показали, что вовсе Богданова не
знают.
Однако солдаты-христиане удостоверили, что Юрлов и Богданов были
дружны между собой, что Юрлов еще до поступления своего на военную службу
приходил в 1 роту, где служил Богданов; что поздно осенью 1852 г. он явился
к Богданову в караул при рабочем доме и оба вместе куда то ушли.
Описывая убийство первого мальчика, свезенного на Волгу, Шерстобитова,
Богданов между прочим указал, что Янкель Юшкевичер, совершая обрезание
вертевшейся под ним жертвы, порезал себе палец левой руки.
Следователь Дурново произвел немедленно судебно-медицинское
освидетельствование Юшкевичера и, действительно, на безымянном пальце левой
руки свидетельствуемого был обнаружен рубец, по поводу которого Юшкевичер
объяснил, что порезался щучьим зубом. Однако, врач-эксперт удостоверил, что