"Сергей Залыгин. Свобода выбора" - читать интересную книгу автора

вариантах суду останется неизвестным завещание бывшего
императора Николая Второго писателю Нелепину, не найдется для
этого места, но это было чисто субъективное и непринципиальное
недоразумение, объективно же история вполне обошлась бы и без
его писательских услуг. Тем более что Нелепин историком никогда
не был, а нынче он если и был, так не более чем в качестве
искателя литературного сюжета.

Отнюдь не к истории, а к современности относил он любые
события, участников или свидетелей которых когда-либо в своей
жизни лицезрел. После того как он умудрился встретить человека,
жившего при крепостном праве, крепостное право стало для него
современностью. Об убийстве террористами Александра Второго,
тем более о революциях 1905 и 1917 годов, и говорить нечего -
ведь собственная его мама этим событиям начала века была
свидетельницей, в какой-то мере и участницей их.


В восприятии личности последнего императора России Нелепин ничуть
не опасался субъективности. Скорее наоборот - он к субъективности стремился, хотел,
чтобы знакомство состоялось так, как это обычно бывает: первое впечатление, второе,
а если нужно - третье. Он плохо представлял себе атрибутику, окружающую императора: распорядок дня
и порядок докладов Государю его министров, председателя Совета министров и
председателя Государственного совета, приемы, балы, семейные события, такие, как
дни рождения дочерей, к примеру, или как день рождения цесаревича. Он и
не хотел, чтобы личность императора возникала из атрибутов, - нет, атрибуты должны
исходить от личности, от того, как эта личность воспринимает свои обязанности и
давным-давно установленный распорядок царствования на троне.

Нелепин готов был вносить поправки и коррективы в те представления, которые
он сам называл представлениями императорскими, он читал дневники Николая-царя и
Николая-цесаревича, удивлялся посредственности дневника, который вел цесаревич во
время своего чуть ли не кругосветного - исключая Америку - путешествия (вот
уж где непременно надо было цесаревичу побывать, так это в Америке!), но
он дорожил тем портретом, теми набросками к портрету, которые перед ним
возникали.

Итак, Николай Второй был мужчина красивый и
современный, носил уже не отцовскую бороду-бородищу и не брился наголо,
а предпочитал бородку на манер чеховской. У него не было актерских данных,
но обаяние, как бы даже вполне интеллигентное, было. Правда, Нелепин все еще
не знал, можно ли поговорить с ним запросто о том о сем, или же императорство такой
разговор начисто исключало?

Происхождение его
интеллигентности было загадочным - откуда? Российская интеллигенция его
ненавидела, самим понятием интеллигентности он вряд ли обладал (но термином пользовался), однако
и сама-то интеллигенция этого понятия не имела: по Бальмонту, Надсону и Толстому
ее истолковать было невозможно, по Чехову - время не дошло. Власть имущие,
элита, императора окружавшая, почитали интеллигентность без аристократического происхождения за