"Сергей Залыгин. Свобода выбора" - читать интересную книгу автора

Разговор заходил
о Чечне. Император был в курсе: пользовался слухами - и вздыхал.

- Хуже, гораздо хуже,- вздыхал, - чем наша война с Японией в 1904году.

А откуда у чеченцев столько оружия?

Надо же
- о Чечне! Да Нелепин и сам не умел об этом предмете думать: то нахал Дудаев, то
затеявший войну - затеял и смотался - Грачев, а то и сам президент во множественном числе:
Мы! Мы и наши меры!

Нелепин выкручивался как
мог... Откуда-то - неизвестно откуда - у него в этот момент появлялось желание
всячески реабилитировать свою собственную современность. Зачем? Зачем и
почему, если он ее, собственную, то и дело поносил последними словами?
Или имел место тот факт, что император все-таки был подсудимым, Нелепин
же был следователем и судьей и ему очень не хотелось меняться ролями? К
тому же - требования задуманного романа: если роли переменятся, будет очень неинтересно -
какой может быть интерес в суде над Нелепиным?

Но
так или иначе, оказалось, что с императором можно было иметь дело, а этого
наш романист не мог сказать ни об одном из последующих русских правителей, включая,
разумеется, самых последних, ныне существующих и как бы даже процветающих. Что
им был Нелепин? Пешкой и то не был.

По-ленински ортодоксального самоутверждения он
за императором не замечал, заметил же тоску и тревогу по поводу того, что
когда-то, еще в прошлом веке, Бог возложил на Него императорство. Все последующие правители России
о подобной тоске опять-таки понятия не имели, они к непредначертанным своим
обязанностям рвались, это рвение было главным их делом. Чем больше они
уничтожали конкурентов в своем рвении, тем больше было в них гордости прямо-таки императорской, больше
чувства своей безусловной, очень-очень высокой правоты. И даже так: чем
хуже обстояли дела в государстве, тем больше находилось охотников этим
государством руководить, не было таких высот, которые эти выдвиженцы не
могли бы взять и преодолеть.

Николай Второй
и Ленин-Ульянов, те не только знали русский язык, но и умели на нем и говорить, и
писать, и думать - никто из последующих правителей этого уже по-настоящему не
умел. Все по-русски виртуозно матерились, но это уже другое дело, хотя
и престижное. На грамотном русском умел так же изъясняться и агитировать Лев
Давыдович Троцкий, но это ему дорого обошлось.

А
в Тобольске, в ссылке от Временного правительства, император играл в городки. Умел.
Русская игра. Где, когда самодержец научился?