"Леонид Залата. Волчьи ягоды " - читать интересную книгу автора

Ванжа вспомнил Нину. Знал ли он ее? Сколько раз видел, ловил взгляд
синих глаз, радовался ее смеху. Но все это внешние приметы. Изредка
перекидывался с нею несколькими словами, малозначащими.
- Ясность. Это, видимо, скучно, - тихо сказал Ванжа скорее себе, чем
Савицкому, но тот услышал, и его коротенькие брови удивленно подскочили
вверх.
- Такое выдумаете, товарищ лейтенант! Ясность - это, если хотите,
уверенность, что тебе ножку не подставят, никаких каверз... Только психи
копаются в душе, как пальцем в носу, потому что нет у них ни ясности, ни
уверенности.
Ванже захотелось сказать в ответ что-то язвительное, колючее, но тут
пришел Ярош, угрюмо забился в угол на заднем сиденье, пробормотал:
- Где уж вам верить мне, если родной отец сомневается.
- Куда? - спросил Савицкий, отодвигая обезьянку, болтавшуюся перед
глазами.
- В радиокомитет.


Савчук не удивился, увидев Яроша рядом с работником уголовного розыска,
но и радости не выказал.
- Как там Черное море? - спросил. - Смеется? Плачет?
- Мы к вам по делу, - сказал Ванжа.
- Да уж не на посиделки, - проворчал Савчук. - Нашлась пленка? Где она
была?
Лейтенант взглянул на Яроша - тот смотрел куда-то в окно, в глазах
стояла тоска.
- В спешке с собой прихватил.
- Я так и думал. - Савчук снял очки, подслеповато сощурился на Ванжу. -
Хотите послушать? Пошли в звукооператорскую.
Ярош радовался, что как раз был обеденный перерыв. Ему не хотелось ни с
кем встречаться. Рано или поздно придется объяснять причину досрочного
возвращения из Мисхора, но пусть лучше потом, тем более что сейчас рядом был
Ванжа. Он не испытывал враждебности к лейтенанту, но не было у него к нему и
симпатии. "Кто знает, - думал Ярош, - если бы не этот усач, быть может, и не
тянула бы Нина со свадьбой и все сложилось бы по-другому. Колебалась?
Возможно, возможно... Какой смысл теперь гадать?"
Мигнул зеленый глаз "мага", и Ярош вдруг почувствовал, что соскучился
по работе. Мир звуков таится в рулонах магнитной пленки, в стандартных
коробках на полках фонотеки, в ожидании своего часа, чтобы вырваться из
плена. И он властен дать им волю, радость голоса, ибо звуки не могут
молчать, это для них несчастье, наверное, так чувствует себя обреченный на
немоту человек.
Динамик зашипел, как разгневанный гусак. Рука Яроша упала на микшер,
шипение затихло, послышался тихий звон, и чей-то голос зазвенел и залился
длинной руладой.
Ванжа поймал себя на желании закрыть глаза и хотя бы в воображении
перенестись в гущу леса, под зеленые кроны.
Пели соловьи. Слишком неестественным казалось ему это пение в
заставленной громоздкой аппаратурой комнате, среди металла и портретов
улыбающихся эстрадных звезд на стенах. Еще в Мисхоре Ярош сказал лейтенанту,