"Леонид Залата. Волчьи ягоды " - читать интересную книгу автора

- Надо, Виталий Гаврилович, надо, - сказал Ванжа, сдерживая
нетерпение. - Рассказывайте, а мы запишем.
- Оно, может, и нечего записывать и напрасно я вам морочу голову, да
уж, как говорят, если взялся за гуж... Одним словом, иду я сегодня по
Чапаевской, гуляю себе с собачкой... А навстречу - Сосновская, покойного
Павла жена, прямо тебе черная, не узнать.
- Вы с нею знакомы?
- Соседи. Общались, пока Павел был жив. А как умер, Нину, дочку его, на
работу устраивал. На трикотажную фабрику. Девушка с образованием, как раз
десятилетку окончила, вот и взяли ее кладовщицей... Известное дело,
спрашиваю Елену, чего она как с креста снятая. Говорит: дочка пропала. Как
пропала? Вот так, говорит, и пропала, домой, значит, не вернулась. И в
слезы. Думаю: тут дело нечистое. Вчера Нина в слезах, а сегодня...
- Так вы и Нину видели?
- Ну да. Потому и пришел к вам.
- Где и когда вы ее видели?
- Я же говорю - вчера. С работы шла, а я, как всегда, песика веду на
поводочке, значит...
Ванжа теперь вспомнил, что и сам не раз видел этого человека на
Чапаевской. Квач прогуливал огромную овчарку черной масти. Однажды даже
столкнулись на тротуаре, Ванжа еще подумал: "Ну и зверь! Хоть в воз
запрягай". Интересно, запомнил ли его Квач?
Виталий Гаврилович словно угадал его мысли, чуть-чуть усмехнулся и,
бросив взгляд на Гринько, понизил голос:
- И вы там, извините, бывали, товарищ лейтенант. С цветочками. По
молодому, видать, делу.
- Наблюдательный у вас глаз, Виталий Гаврилович, - смутился Ванжа. - Но
мы с вами, кажется, отклонились в сторону.
- Ну да, ну да, - охотно согласился Квач. - Я о том, что и правда
отклонились. А что касается глаза... не принимаю комплимента, он у меня
издавна подслеповат. Если бы не ваши усы...
Гринько прыснул и сделал вид, что закашлялся. Ванжа показал ему за
спиной кулак, угрюмо кивнул Квачу:
- Пошутили и довольно.
И Квач сразу тоже посуровел.
- Ваша правда, - сказал он. - Грех смеяться, когда у людей горе.
Плакала Нина, и я так понял, что радист, или кто он там, давненько зачастил
к ней, принуждал ее, значит... Матери боялась признаться, а мне, вишь,
открылась. Как теперь на свете жить, спрашивает? Поженитесь, говорю, так все
утрясется. "Нет, - кричит, - ни за что на свете!" И побежала.
- Домой?
- Не знаю. Не обратил внимания. У меня сразу сердце заболело, я и
поплелся домой. Не чужая мне дочь Павла. Намеревался было сам набить морду
тому выродку, - Виталий Гаврилович положил на стол большие, в синих жилах
кулаки, - а как услышал от Елены, что Нина исчезла, сразу, значит, к вам
подался...
За Квачом давно закрылась дверь, а Ванжа все еще сидел неподвижно,
смотрел в окно, за которым подкрадывались сумерки. На ветке, как раз против
открытой форточки, сидел воробей, ветка качалась, похоже было, что серый
озорник умышленно раскачивает ее.