"Виталий Закруткин. Матерь Человеческая [H]" - читать интересную книгу автора

отдалении глуховато постукивали пулеметы. За перелеском, восточное
хутора, то здесь, то там вспыхивали осветительные ракеты. Они повисали в
воздухе, освещая мертвым желтоватым светом изуродованную землю, а через
две-три минуты, истекая огненными каплями, гасли. На востоке, в трех
километрах от хутора, проходил передний край немецкой обороны. Вместе с
другими хуторянами Мария была там: немцы гоняли жителей рыть окопы и
ходы сообщения. Извилистой линией они вились по восточному склону холма.
Уже много месяцев, страшась темноты, немцы по ночам освещали линию своей
обороны ракетами, чтобы вовремя заметить цепи атакующих советских
солдат. А советские пулеметчики - Мария не раз видела это -
трассирующими пулями расстреливали вражеские ракеты, рассекали их, и
они, угасая, падали на землю. Так было и сейчас: со стороны советских
окопов затрещали пулеметы, и зеленые черточки пуль устремились к одной
ракете, ко второй, к третьей и погасили их...
"Может, Саня живая? - подумала Мария. Может, ее только ранили и она,
бедненькая, лежит на дороге, истекает кровью?" Выйдя из гущины кукурузы,
Мария осмотрелась. Вокруг - никого. По холму тянулся пустой затравевший
проселок. Хутор почти догорел, лишь кое-где еще вспыхивало пламя, да над
пепелищем мельтешили искры. Прижимаясь к меже на краю кукурузного поля,
Мария поползла к тому месту, откуда, как ей казалось, она слышала крик
Сани и выстрелы. Ползти было больно и трудно. На меже сбились согнанные
ветрами жесткие кусты перекати-поля, они кололи коленки и локти, а Мария
была босиком, в одном старом ситцевом платье. Так, раздетой, она
минувшим утром, на рассвете, убежала с хутора и теперь проклинала себя
за то, что не взяла пальто, платок и не надела чулки и туфли.
Ползла она медленно, полуживая от страха. Часто останавливалась,
вслушивалась в глухие, утробные звуки дальней стрельбы и снова ползла.
Ей казалось, что все вокруг гудит: и небо, и земля, и что где-то в самых
недоступных глубинах земли тоже не прекращается это тяжкое, смертное
гудение.
Саню она нашла там, где и думала. Девочка лежала, распростертая, в
кювете, раскинув худые руки и неудобно подогнув под себя босую левую
ногу. Еле различая в зыбком мраке ее тело, Мария прижалась к ней, щекой
ощутила липкую влажность на теплом плече, приложила ухо к маленькой,
острой груди. Сердце девочки билось неровно: то замирало, то колотилось
в порывистых толчках. "Живая!" - подумала Мария.
Оглядевшись, она поднялась, взяла Саню на руки и побежала к
спасительной кукурузе. Короткий путь показался ей бесконечным. Она
спотыкалась, дышала хрипло, боясь, что вот сейчас уронит Саню, упадет и
больше не поднимется. Уже ничего не видя, не понимая, что вокруг нее
жестяным шелестом шумят сухие стебли кукурузы, Мария опустилась на
колени и потеряла сознание...
Очнулась она от надрывного стона Сани. Девочка лежала под ней,
захлебываясь от заполнившей рот крови. Кровь залила лицо Марии. Она
вскочила, подолом платья протерла глаза, прилегла рядом с Саней,
приникла к ней всем телом.
- Саня, деточка моя, - шептала Мария, давясь слезами, - открой
глазки, дите мое бедное, сиротиночка моя... Открой свои глазоньки,
промолви хоть одно словечко...
Дрожащими руками Мария оторвала кусок своего платья, приподняла