"Тимоти Зан. Рапсодия для ускорителя" - читать интересную книгу автора

повышенного ускорения нашего корабля. Потом мы на протяжении двух часов
переживали двойное тяготение - не очень-то приятное, но терпимое ощущение.
Гораздо серьезнее было другое - окруживший меня холод. Мои приказы
немедленно исполнялись, штатные доклады звучали секунда в секунду, но все
выговаривалось сугубо официальным тоном, без той непосредственности,
которая всегда отличала обстановку на корабле. Я привык к натянутым
отношениям с Джимми, но то, как на меня надулись Ронда и Билко, я счел
верхом несправедливости.
Я отказывал им в праве на недовольство. Я допускал, что мое замечание
было необдуманным; но, если разобраться, разве были у нас доказательства,
что мы убиваем лепешки или вообще причиняем им какой-то вред, приближаясь
вместе с ними к "Миру свободы"? Лично я склонялся к мнению, что ввиду неких
свойств астероида они отлепляются от нас вблизи этого небесного тела.
Однако моя попытка довести это суждение до сведения экипажа
завершилась неудачей. С их точки зрения, я продался Кулашаве с потрохами и
теперь ради денег был готов на все, даже на массовое истребление
бедняжек-лепешек.
Казалось, процессу ускорения не будет конца, но наконец мы
разогнались. Настал ответственный момент.
Теоретически мы могли бы обойтись сейчас без лепешек: "Мир свободы"
находился в пределах досягаемости, и небольшой дополнительный разгон
позволил бы нам его настичь. Однако это привело бы к новой отсрочке и к
дополнительному насилию над двигателями, поэтому я приказал Джимми
запустить новую музыкальную программу. Его это не очень порадовало, но я
уже давно перестал обращать внимание на эмоции юнца. Если Ронда и Билко
тоже придерживались на сей счет особого мнения, им хватало ума держать язык
за зубами.
Заиграла музыка, произошло облепление/разлепление, неуловимое для
глаза, и мы снова сели "Миру свободы" на хвост.
Даже мельком увидев его с расстояния двадцати километров, нельзя было
не поразиться; теперь, все больше с ним сближаясь, мы и подавно разинули
рты. Одно дело - знакомиться с техническими характеристиками, и совсем
другое - видеть собственными глазами огромный астероид, прокладывающий себе
путь в пустоте.
Зрелище напоминало рекламный ролик из времен Войны Возврата: астероид
с неровной поверхностью, яйцевидной формы, километров восемнадцати в длину
и двенадцати в поперечнике, освещаемый только светом звезд... Свечение
выброса не позволяло разглядеть сами двигатели, но было ясно, что они
огромны. Более светлые участки, рассыпанные по поверхности, указывали на
местонахождение антенн и сенсоров; я заметил также пару прямоугольников -
видимо, люки.
- Он вращается, - прошептал Билко у меня за спиной. Видимо, зрелище
так его заворожило, что он забыл об объявленном мне бойкоте. - Видишь, как
закручивает выброс из сопла?
- Так они создают искусственное тяготение, - отозвался я. - В те
времена еще не изобрели ложную гравитацию.
- Сделаю-ка я спектральный анализ оболочки. - Он застучал по
клавиатуре, поглядывая в свой прибор. - Так мы лучше разберемся в этом
вращении. Ух ты!
Если бы не ремни, я бы вылетел из кресла.