"Конан не знающий страха" - читать интересную книгу автора (Робертс Джон Маддокс)

Глава 6

— Пожалуй, не стоит больше проводить здесь рейды, — заметил Аксандриас. Он осмотрел окрестности: не видать ли погони. Захваченные рабы были привязаны к лошадям, чтобы в случае необходимости можно было быстро ускакать с ними вместе.

— Ты прав, — согласился Тахарка. — Похоже, мы несколько увлеклись, злоупотребляя гостеприимством местных жителей.

Во время последнего рейда часть отряда Тахарки была захвачена с поличным немедийским патрулем, специально посланным, чтобы прочесать местность и поймать распоясавшихся работорговцев. Судьба распорядилась так, что бандиты столкнулись с патрулем буквально нос к носу. Естественно, они не смогли объяснить, почему у нескольких молодых парней из окрестных сел оказались заткнуты рты и связаны руки. Тахарка с другой частью банды тоже едва не угодил в лапы стражникам: те заметили их, пустились в погоню, но догнать не сумели.

— Поистине, боги воров и разбойников продолжают покровительствовать нам, — заговорил вновь Тахарка. — А вот аргосийцам, которых мы наняли в Кротоне, не повезло, и теперь они украсят собой немедийские виселицы, а мы в это время с удовольствием будем просаживать заработанные денежки.

— Они могли послать за нами погоню, — сказал Аксандриас, с беспокойством оглянувшись.

— Мы ведь уже пересекли границу, — успокаивающе проговорил Тахарка. — Немедийцы не станут гнаться за нами. Они просто оповестят о случившемся власти ближайшего аквилонского города, а сами будут стеречь нас со своей стороны границы. И пока кто-нибудь догадается искать нас в Кротоне, мы уже будем далеко. Переместимся, например, в многообещающий во всех отношениях Офир. Это ли не чудный план?

— Да—да, хозяин, конечно.

Аксандриас уже давно начинал сомневаться в том, что он поступил умно, последовав за Тахаркой. Этот человек был умен и жесток, его идеи приносили прибыль, но он почему-то считал себя абсолютно неуязвимым и любил играть в опасные игры с судьбой. Аквилонец же полагал, что самое главное в их деле — это вовремя смыться. Если бы командовал он, то при первом же признаке опасности приказал бы бросить пленников и скакать прочь без оглядки.

Среди гандеров тоже не было заметно особого ликования. Они мрачно конвоировали пленников, прикрученных к лошадиным спинам, время от времени кидая на аквилонца злобные взгляды. Аксандриас знал, что они не доверяют ему и завидуют его близости к Тахарке. Их нелюбовь он спокойно мог бы пережить, но перспектива не сегодня-завтра получить в спину нож его не прельщала. А в том, что это должно произойти, он не сомневался. Это был лишь вопрос времени. Пора бы ему что-нибудь придумать для собственной безопасности.

Самое время, иначе может оказаться поздно. Всю дорогу в Кротон Аксандриас посвятил обдумыванию этой проблемы.

Когда они въехали в город, было еще совсем не поздно. Со всех сторон слышались приветственные возгласы — Тахарка стал своего рода знаменитостью среди ценителей гладиаторских боев. Ведь он обеспечивал этим ротозеям ежевечернее развлечение.

Аксандриасу захотелось пить, и он подъехал к фонтану. Вода изливалась из рта демона и падала в каменный желоб. Аквилонец ловил струю ртом, а его лошадь пила из желоба. Случайно глянув вбок, он вдруг заметил, что за ним наблюдают. Продолжая пить, он попытался тайком рассмотреть этого человека. Что-то казалось ему в нем (или в ней?) очень знакомым. Но кем бы этот человек ни был, он прятался в тени дверного проема, завернувшись в какой-то темный бесформенный плащ, и рука, придерживающая этот плащ у горла, отсвечивала металлическим блеском. Сначала Аксандриасу показалось, что один глаз человека находился в глубокой тени, но потом он понял, что его закрывает черный кружок.

Больше Аксандриасу не удалось ничего разглядеть, однако его не покидало чувство, будто в посадке головы, ястребином блеске уцелевшего глаза, манере стоять было что-то неуловимо знакомое. Он вытер губы рукой и тронул коня.

Если у незнакомца к нему дело, он и так об этом узнает достаточно быстро. Если же в этом человеке таится для него опасность, лучше встретить ее, когда вокруг будут свои. Зачем состоять в банде, если не пользоваться теми преимуществами, которые она дает?

Он догнал остальных только на постоялом дворе. Хозяин разрешил им пользоваться пустующей конюшней, которая находилась между городской стеной и задней стеной таверны. Тахарка нанял рабочих, которые перестроили полуразрушенную конюшню в помещение для содержания рабов. Двор перед конюшней стал тренировочной площадкой, где рабов обучали простейшим приемам борьбы.

Поскольку большинство новообращенных рабов были либо пастухами, либо фермерами, владевшими единственным видом оружия — дубинкой, то приходилось обучать этих несчастных начаткам боевого искусства. Когда Аксандриас въехал во двор, он увидел двух рабов, которых пытался научить атакующим приемам какой-то неизвестный Аксандриасу человек.

— Это кто еще? — Аксандриас натянул поводья и остановил лошадь рядом с Тахаркой. — Где Муртан и Баллан? — Боссонитов оставили в городе тренировать рабов, пока остальные поехали за следующей партией.

— Сам хотел бы знать. — Кешанец сдвинул брови. — И почему это мне всегда приходится иметь дело с одними простофилями? Им даешь наипростейшее задание, и они даже с ним не могут справиться. Что с них взять, они известные пьянчуги и, скорее всего, отсыпаются сейчас где-нибудь на сеновале. Но им придется горько пожалеть об этом. — Тахарка перегнулся через ограду, окружающую конный двор, и окликнул человека, занимавшегося с рабами: — Эй, ты! Поди сюда!

Человек оглянулся и щелкнул хлыстом. Повинуясь его команде, рабы попятились друг от друга. Они взмокли и дрожали от усталости. На них были только набедренные повязки и кожаные шлемы.

— Можете отдохнуть, пока я разговариваю с вашим хозяином, — распорядился тренировавший их человек и пошел к Тахарке.

Кешанец рассматривал приближающегося человека. Высокий, худощавый, но с виду очень сильный. Волосы и борода цвета темного меда, глаза синие, лицо в шрамах. На нем была легкая кольчуга, у пояса короткий меч, высокие башмаки, обшитые сверху металлическими полосками. У него была легкая пружинистая походка прирожденного воина. Это понравилось Тахарке.

— Гиперборей, — буркнул один из гандеров. — Все они вражье отродье.

Тахарка улыбнулся. Обычное дело: человек другого роду—племени сразу зачисляется во враги.

— Должно быть, ты — Тахарка, — сказал человек, сворачивая хлыст. — Меня зовут Куулво. Хозяин постоялого двора нанял меня, чтобы я учил этих рабов драться. Плата — постой, харч и выпивка. Мне и раньше приходилось заниматься подобным. Эти рабы — не хуже других. Когда они выйдут на арену, тебе не будет за них стыдно. Ведь ты не забудешь подбодрить их тем чудодейственным снадобьем?

— Как ты догадался о снадобье? — спросил Тахарка.

— Я не слепой. Три вечера подряд я наблюдал за схватками. Дрались они великолепно, но я могу отличить истинную храбрость от поддельной. Пусть эти местные недоумки, контрабандисты и караванщики, думают, что видят перед собой бесстрашных жаждущих крови гладиаторов, но я-то слишком долго находился среди ратных людей, меня не обманешь.

— Тебе известно, что приключилось с двумя боссонитами, которых я оставил здесь, уезжая в очередной рейд?

— Лучше спроси хозяина постоялого двора, — пожал плечами гиперборей. — Ходят слухи, что они убиты, но точно не знаю.

— Как убиты?! Кем? — заорал Тахарка. — Кто посмел это сделать? — Потом, несколько поуспокоившись, сказал: — Продолжай свою тренировку, мой добрый друг. Я тобой очень доволен. Вечером мы поговорим поподробнее. Подходи ко мне, когда я умоюсь и отдохну, поужинаем вместе. Пошли, Аксандриас.

Когда они входили в дом, Тахарка повернулся к аквилонцу:

— Этот гиперборейский малый выглядит отъявленным негодяем. Он силен, умеет, судя по всему, обращаться с мечом, и его мало заботит способ, как добыть себе пропитание. Мне кажется, нам он вполне подойдет.

— Бывалый вояка везде пригодится, — откликнулся Аксандриас. — Особенно если он не слишком много мнит о себе.

— Что верно, то верно, — согласился Тахарка. — Куда же запропастился хозяин?

Они обнаружили его почти сразу — тот наблюдал за работниками, закатывавшими в кладовую огромную бочку эля.

— А, вы вернулись. Добро пожаловать! Удачный был рейд?

— Более или менее, — ответил Тахарка. — Нашим аргосийцам, да и еще кое—кому, надоело бродить по чужим странам, и они захотели отправиться домой. Теперь мы вряд ли увидим их еще когда-нибудь. Скажи мне, что приключилось с двумя боссонитами, которые остались приглядывать за рабами? Их нет, а вместо них этот здоровый гиперборей.

— А, эти-то… Печальная история, друг мой. Три дня назад нашли их трупы, кошельков не было.

— Должно быть, они были пьяны, — с отвращением проговорил Тахарка. — Не скажу, что они были великими воинами, но уж во всяком случае могли постоять за себя. Чем еще, как не пьянством можно объяснить, что они оказались слабее какой-то шайки ворюг?

— Мои слуги говорят, что они ушли отсюда трезвыми. Конечно, им ничто не мешало завернуть по дороге куда-нибудь еще, но зачем платить за выпивку, если у меня тут они пили даром? Да и, кроме того, на них никакая шайка не нападала. Оба убиты мощными ударами меча. Разве что они встретились случайно с какими-нибудь своими старыми врагами, и те воспользовались случаем и свели счеты…

— Ладно, не так уж это и важно, — сказал Тахарка. — В любом случае — невелика потеря. И замена им нашлась приличная.

— Тут нам повезло. Куулво — профессионал, наемник. Я его знаю. Он частенько наведывался в Кротон за последние годы. Тех, кому он служил последний раз, разбили. Теперь, бежав из Офира, он явился сюда, чтобы передохнуть и развлечься. У него как раз деньги кончились. Вот он и решил опять к кому-нибудь наняться. Тогда я и предложил гиперборею поработать вместо тех двух боссонитов, пока вы не вернетесь. Он сильный боец, новичков ему приходилось натаскивать.

— Ты молодец, что нанял его, — сказал Тахарка. — Я уже перекинулся с ним парой слов и понял, что он опасный человек. Мой ограниченный опыт общения с северянами подсказывает, что северяне стоят друг друга. — Он повернулся, собираясь уйти.

В этот момент Аксандриас обратился к хозяину постоялого двора:

— Скажи мне, пожалуйста, мой добрый хозяин, не видал ли ты одноглазого человека, который ходит, завернувшись в плащ, несмотря на жару? Я встретил его сегодня на рынке, и мне показалось, что он следил за мной.

— Одноглазый? — озадаченно переспросил хозяин. — Нет, я… а-а понял, только это девушка, а не мужчина! Она здесь уже дня три-четыре. Хоть она и без одного глаза, но вполне ничего. Многие не отказались бы познакомиться с ней поближе, да где там! Выхватывает кинжал не задумываясь, только берегись! А если и этого недостаточно, чтобы охладить пыл, помогает ее спутник. — Хозяин не выдержал и расхохотался так, что живот затрясся. — Настоящий головорез с виду. Киммериец, так мне сказали. Этот, если захочет, наверно, и быка может остановить.

Тахарка замер, не дойдя до двери.

— Говоришь, киммериец? Что-то слишком далековато от туманных гор его занесло.

— И я так подумал, — отозвался хозяин. — Я вообще эти северные народы плохо различаю, они ведь у нас редкие гости, но один купец, который каждый год ездит в Асгард, сказал, что этот точно киммериец.

— Странно, — пробурчал Тахарка, — но, впрочем, что нам за дело до какого-то там киммерийца? Пошли, Аксандриас. — В его взгляде читался приказ прекратить расспросы.

Умывшись и переодевшись во все чистое, Тахарка и Аксандриас спустились в общий зал. Сидели там, потягивали вино и ждали, когда принесут обед. Прополоснув глотку бокалом золотистого вина, Тахарка повернулся к своему помощнику:

— Итак, любезный друг, что бы все это значило: двое наших убиты, а за тобой следит одноглазая девица, которая водит компанию с киммерийцем? К чему бы это?

— Не знаю, командир. Что-то такое мне припомнилось, когда я увидел эту девицу. Но с другой стороны — я ведь даже не разобрал, кто это, мужчина или женщина. Что же касается убитых боссонитов и того киммерийца, не знаю, что и сказать. Мы, конечно, были недавно в Киммерии, но ведь с тех пор прошло уже больше месяца. Не мог же он выследить нас. Все знают — киммерийцы почти никогда не покидают свою родину, и уж во всяком случае не забредают так далеко.

— Но ведь этот — забрел, — возразил Тахарка. — Оба боссонита были убиты мощными ударами меча, а нам ли не знать, какими мечами орудуют киммерийцы.

— Хозяин упомянул только одного киммерийца, — поправил Тахарку аквилонец.

— Он один вполне мог прикончить обоих. Значит, следует с ним за это рассчитаться. Впрочем, — Тахарка махнул рукой, — что зря рассуждать. Если он не будет проявлять к нам интереса, значит, и нам нечего обращать на него внимание. Если он нам опасен, мы в этом скоро разберемся. А до тех пор стоит быть поосторожнее. Впрочем, это никогда не вредно.

Аксандриас кивнул. Но все равно ему было явно не по себе. А когда он вдруг заметил рядом с собой какого-то человека богатырского роста, он подпрыгнул на месте от неожиданности и схватился за изысканно украшенную рукоятку своего меча. Широкая ладонь опустилась ему на плечо и заставила сесть.

— Как ты пуглив, мой друг, — проговорил гиперборей Куулво. — Я ведь пришел по приглашению твоего начальника, чтобы вместе поужинать. Я не собирался нагонять на тебя страху.

— Нечего было подкрадываться ко мне со спины, — огрызнулся Аксандриас. — Я не позволю шутить тут со мной всякие глупые шутки!

— Мне бы и в голову не пришло подшучивать над таким опасным человеком, как ты, — Куулво даже не пытался скрыть сарказм. Он сел и взял кубок с деревянной тарелки, которая стояла рядом с кувшином с вином.

Тахарка был очень доволен этой стычкой. Он собирался пригласить гиперборея в свою банду, а если подчиненные будут соперничать друг с другом — так что ж, тем легче будет ими управлять. Они должны быть лояльны к нему, а не друг к другу. А если кто-нибудь из них замыслит предательство, обязательно найдется человек, готовый донести обо всем в подробностях, лишь бы насолить собрату и тем самым возвыситься. Тахарка взял кувшин и доверху наполнил кубок гиперборея.

— Хозяин постоялого двора, — заговорил Тахарка, — сказал, что ты недавно воевал в Офире.

— Это точно. — Куулво опорожнил одним глотком половину кубка.

— Расскажи-ка немного об этом. Скоро мы собираемся туда. Кто там воюет, с кем и из-за чего?

— Сэт его знает, что там творится! Против короля восстало около дюжины его наместников, другие двадцать, или около того, поддерживают короля. И каждый из них готов в любую секунду переметнуться на противоположную сторону, если это будет выгодно. Например, служа у моего последнего нанимателя Аснана из Кхалката… я участвовал в двух битвах против короля и в трех за него. Ну а в последнем сражении так никто, по-моему, и не сумел разобраться, на чьей стороне воюет.

— Превосходно! — воскликнул Тахарка. — Эта страна будто создана для нас! Куулво, я собираюсь отправиться со своим отрядом в Офир.

— Можно попробовать, — отозвался Куулво. — Вероятно, найдется кто-нибудь, кто захочет вас нанять.

— Я не это имел в виду, — ухмыльнулся Тахарка. — Я привык командовать, а не подчиняться и не собираюсь менять своих привычек. Кто кого там у них победит, мне абсолютно безразлично, я не собираюсь становиться ни на чью сторону. Наоборот, мы постараемся избежать конфликтов и недоразумений, прокатимся по стране, а если нам подвернется выгодное дельце, не упустим возможность заработать. — Тахарка сопровождал свою речь изящными жестами, его глубокий бархатный голос ласкал слух, а в кольцах на тонких пальцах отражалось пламя свечей.

— Заняться разбоем? — Куулво задумался. — Что ж, дело выгодное. Нужно только суметь избежать ненужных встреч с тем великим множеством армий, которые там толкутся.

— Хороший проводник и советчик, знакомый с местными условиями, мог бы быть чрезвычайно полезен. Ты вроде не робкого десятка и привык орудовать мечом. А еще ты нуждаешься в работе. Вот я и предлагаю тебе работу: место в моем отряде. После загадочной смерти моих боссонитов нас осталось четверо, но все это только пока.

Гиперборей задумался.

— А как же бои гладиаторов? Ведь вы имеете с этого приличный куш.

— Мне надоели эти забавы, — заявил Тахарка. — Завтра или в крайнем случае послезавтра мы убираемся отсюда.

— Ясно. Возможно, вы и правы. У властей есть гнусная привычка — портить людям удовольствие, когда они только-только разойдутся. Ну что ж, ничего не имею против еще одной поездки в Офир. Сейчас там затишье — исключительно редкая ситуация для Офира, и не самая лучшая для людей моей профессии. — Он хищно усмехнулся, и Аксандриас опустил глаза, не выдержав пронзительно—мрачного взгляда северянина. — Как акулу в большом океане, так и меня ведет запах крови, каким бы он ни был слабым или далеким.

— Вот такой человек мне по душе, — провозгласил Тахарка и поднял кубок. — Поздравляю тебя со вступлением в наш отряд. Я помогу тебе разбогатеть, уж скучать тебе никогда не придется.

Вскоре подошли гандеры, и Тахарка сообщил им, что в их полку прибыло, и представил им Куулво. Братья приветствовали его с наигранной сердечностью, хлопали по спине и клялись в вечной дружбе. Но никто и не думал принимать эти заверения всерьез, каждый прекрасно понимал, что не задумываясь предаст товарищей ради спасения собственной шкуры. А то и просто убьет, если это окажется выгодным. Такова уж бандитская природа.

Вдруг Тахарка заметил человека, движущегося в их направлении через помещение, которое постепенно начало заполняться. Невозможно было понять, сколько лет этому человеку с гладко выбритой головой, одетому в странный плащ. Он обратился к служанке с каким-то вопросом, и та, повернувшись, стала внимательно оглядывать зал. Заметив Тахарку и его людей, она, звякнув дешевенькими браслетами, указала на них рукой. Человек в странном плаще начал медленно пробираться в сторону бандитов.

Тахарка толкнул Аксандриаса в бок.

— Ты не знаешь, кто этот бритоголовый?

На лице Аксандриаса появилось удивленное выражение.

— Да это же тот жрец, который продал мне снадобье! Чего ему здесь надо?

Покрой строгого, безо всяких украшений, плаща вызывал у Тахарки какие-то малоприятные воспоминания. Уж слишком он был похож на те одеяния, которые однажды ему уже пришлось видеть, и больше всего на свете он не хотел увидеть их вновь.

— Тахарка из Кешана? — спросил жрец, отвесив глубокий поклон.

— Я самый. — Тахарка намеренно не предложил жрецу присесть за их стол. — Чем могу служить?

— Я бы желал переговорить с вами, сэр. Наедине.

— Мне, знаете ли, и здесь хорошо. Чего ради срываться с места и следовать за вами? Проданных вами снадобий мне хватит еще надолго, так что покупать я пока ничего не собираюсь.

Вообразив, что их начальник ловко отделался от надоедливого жреца, бандиты расплылись в довольных улыбках.

— Я собираюсь говорить не об этом. Если вы согласитесь пожертвовать часом своего времени и выслушать меня, то сможете получить колоссальную выгоду. Я вас долго не задержу, вы успеете вернуться еще до начала вечерних представлений.

Теперь Тахарке уже было неудобно отказываться следовать за жрецом. Люди могут подумать, что он боится какого-то там служителя храма. Этого он допустить не мог. Встав из-за стола, Тахарка небрежно бросил:

— Если разговор о прибыли, тогда другое дело. — И добавил, обращаясь к своим собутыльникам: — Ждите меня здесь, я пообедаю, когда вернусь.

Тахарка последовал за жрецом, а Аксандриасом овладело беспокойство: ведь он далеко не все рассказал тогда Тахарке о своем посещении храма. И по вполне понятной причине. Как было описать испытанный им в храме необъяснимый ужас? Да Тахарка просто поднял бы его на смех. Аксандриас пожал плечами. Что ж, если Тахарка не вернется, он сам поведет банду. И вообще, одноглазая девица и непонятный киммериец беспокоили его гораздо сильнее.

Тахарка молча шел за жрецом по городу. Смеркалось. До улочки со стершейся от времени каменной мостовой было шагов сто, не больше. Они повернули. Тахарка увидел фасад древнего храма и буквально помертвел от ужаса. Ну почему этот недоумок Аксандриас не предупредил его?! Впрочем, о чем он мог предупредить? Ведь для обычного человека это мрачное сооружение всего лишь старый заброшенный храм, мало ли таких встречается в разных городах…

Подойдя к дверям храма, жрец остановился.

— Я служитель этого храма…

— Мне известно, каким богам ты служишь, — перебил его Тахарка, внимательно оглядывая улочку, по которой они пришли. Вроде никого поблизости нет, но лучше не рисковать. — Зайдем внутрь и поговорим спокойно.

Жрец шагнул в прохладный полумрак храма.

— Насколько я понимаю, с тобой вступали в контакт и раньше?

— Да, — ответил Тахарка и, выхватив кинжал, вогнал его по рукоятку в спину жреца, туда, где должно было находиться его сердце. Жрец упал, и Тахарка ударил его кинжалом еще дважды. По телу жреца пробежала короткая судорога, и он испустил дух.

Тахарка настороженно огляделся, вытер кинжал о плащ мертвеца. Кешанца редко посещал страх, а о совести он и понятия не имел. Но в этом забытом всеми пустом храме ему было попросту жутко. Он взглянул вверх и увидел длинный ряд змеиных голов, которыми оканчивались колонны. Подобное он уже видел однажды.

Стараясь стряхнуть с себя непривычную робость, Тахарка занялся трупом. Он потащил безжизненное тело за ноги подальше от порога, чтобы спрятать в полутьме за колоннами. Тахарка не стал искать какого-то более надежного места. Вряд ли здесь бывает много прихожан. Пока труп обнаружат, пройдет целый месяц. К тому времени Тахарка будет уже далеко—далеко отсюда.

Уже уходя, он подумал, что вечно голодные бродячие собаки могут учуять труп и привлечь внимание людей. Тогда он решил прикрыть дверь. И вдруг через почти затворенную дверь он увидел, или ему показалось, что сверху, из-за одной из змеиных голов, на него смотрит какое-то крошечное личико. Содрогнувшись, он плотно захлопнул дверь и быстрыми шагами направился прочь. Вот еще! Сходить с ума из-за всякой чепухи. Даже если и узнают, что совершено им, кого в этом городе взволнует смерть старого, никому не нужного жреца. Но все же Тахарка не мог успокоиться. Это личико, которое померещилось ему среди змеиных голов, смотрело, как бы в тайне глумясь над кешанцем.

Аксандриас был потрясен выражением лица своего начальника, когда тот появился на постоялом дворе. Ничего похожего он еще не видел. Уж кто-кто, а Тахарка умел владеть собой, даже перед лицом смертельной опасности сохраняя полное присутствие духа. Сейчас же у него был такой вид, будто он увидел демонов. Когда кешанец подошел к столу, он уже овладел собой, Аксандриас видел, каких усилий это стоило.

— Чего хотел этот жрец, хозяин? — спросил он с неподдельным интересом: если у Тахарки есть слабое место, то ему неплохо знать об этом.

— А, чепуха, — ответил кешанец. — Он хотел всучить мне еще кое-какие снадобья. Я сказал, чтобы не терял времени. Сам знаешь, эти нищие жрецы вечно пытаются выжать деньги из простаков.

Аксандриасу вспомнились те несметные сокровища, которые он видел в древнем храме, и он понял, что Тахарка лжет. Это было уже интересно.

— Да, мой господин, все эти жрецы одного поля ягоды.

Тахарка взял с блюда жареную курицу и принялся за еду, помогая себе тем самым кинжалом, которым он только что заколол жреца.

— О всемогущие боги, как я голоден!

Тахарка налил себе полный кубок вина и осушил его, как показалось аквилонцу, с не свойственной ему жадностью.

— Друзья мои, — сказал Тахарка, окончательно совладав с собой, — я рад, что мы уезжаем отсюда. Судя по тому, что рассказывал наш новый товарищ, в Офире нам придется по душе.

Гандеры покорно закивали, но, по правде говоря, им не слишком хотелось менять легкую жизнь в Кротоне на возможно опасные приключения в Офире.

— Как скажешь, начальник.

Аксандриас так и не понял, что же, собственно, произошло между жрецом и Тахаркой и почему Тахарка так странно вел себя. Внутренний голос подсказывал ему, что, сумей он разгадать тайну кешанца, в дальнейшем это могло бы принести ему много пользы. Стоило еще поразмыслить над этим.

Тем временем в сумраке темного храма что-то происходило. Высоко под потолком, в тени колонн со змеиными головами двигались и верещали какие-то маленькие человекоподобные существа. Вот одно неожиданно сорвалось со своего насеста под крышей и, расправив перепончатые крылья, мягко спланировало к неподвижному телу. Существо щелкало и присвистывало, осматривая труп, потом, подняв голову, испустило резкий повелительный крик. Воздух внутри храма зашелестел, когда больше дюжины маленьких существ разом слетели вниз.

Форма тела этих существ была человекоподобной, и лица их тоже были почти человечьи, вернее, гротескно человечьи. Пальцы кончались черными когтями, хвост был голый, как у ящерицы, а их самих покрывала короткая темная шерстка. В сложенном виде их крылья домиком возвышались над головой.

Еще несколько минут они тихо о чем-то совещались, потом каждый занял определенное место у тела жреца. Вот они встали на колени и начали произносить нараспев какие-то заклинания, прерывая их через равные промежутки времени пронзительными выкриками. Они монотонно раскачивались, их головы и хвосты тоже не переставая двигались, иногда существа вдруг менялись местами, но ни на миг не прервали своего монотонного песнопения. И вот по прошествии нескольких часов тело жреца слабо шевельнулось. Потом оно еще некоторое время было неподвижно, и вдруг по нему пробежала судорога, другая, третья. Человечки издали восторженный вопль, но тут же возобновили чтение заклинаний. У жреца появилось дыхание. Оно со свистом и клекотом вырывалось из его груди, вокруг носа и рта пузырилась кровавая пена, однако спустя некоторое время она исчезла, и дыхание стало нормальным.

Веки жреца дрогнули, затрепетали и распахнулись. Сознание долго еще не возвращалось к нему и наконец вернулось. И тогда на лице жреца одно за другим сменили друг друга изумление, страх и безумная ярость. Постепенно лицо разгладилось и вновь приобрело спокойное и невозмутимое выражение.

Медленно, с трудом, жрец приподнялся и прислонился к каменной колонне. Маленькие крылатые человечки—демоны в безумной радости принялись описывать вокруг него стремительные круги, кувыркаться от восторга и распевать гимны радости.

Слабая улыбка тронула губы жреца:

— Вы хорошо потрудились, мои маленькие слуги, и вам положена награда.

С трудом жрец поднялся на ноги. Потом, собираясь с силами, прислонился к колонне. Возвращение из смерти — нелегкое дело, даже для таких, как он. Несколько неуверенных шагов — и воскресший ухватился за следующую колонну. Когда он дошел до треножника, то уже почти совсем пришел в себя. Через некоторое время он мог идти уже почти нормально. Остановившись у треножника, он стал глядеть на зеленое пламя. И за то время, что он на него смотрел, к нему вернулась его прежняя сила.

Жрец вытянул руки и коснулся пламени. Кончиками пальцев он принялся рисовать в огне какие-то сложные узоры. Шлейф ярких искр тянулся за его пальцами и таял в огне.

— Итак, Тахарка из Кешана, тебе открылось уже кое-то из твоего будущего, — произнес жрец, устремив глаза куда-то вдаль, будто разглядывал что-то далеко-далеко на горизонте. — И увиденное тебе очень не понравилось. Что ж, хочешь ты или нет, но от судьбы тебе не уйти.

Пальцы жреца продолжали ткать невидимый узор среди зеленых языков огня, и постепенно в пламени возникло чье-то лицо.