"Павло Загребельный. Капитан Шопот" - читать интересную книгу автора

заставу (разве не сам он определял маршрут певицы!), где одиноко живет
яростный романтик - капитан, а уже дальше все идет так, как оно и должно
идти в нормальной жизни. Что же касается романтичности капитана Шопота, то
тут никаких сомнений быть не может, хотя в характеристике ему и записали:
"Скромный, сдержанный..." У штабистов всего-навсего десяток слов, в которые
они пытаются втиснуть все разнообразие человеческих характеров. Самому
Нелютову когда-то один из таких ретивых служак нацарапал: "Командным голосом
не владеет..." Попался бы ты мне сейчас, я бы тебе показал командный голос!
Но что же делать с анонимкой? Полковник закурил папиросу, чтобы хоть
дымом продезинфицироваться от микроботворного доноса, но не помогал и дым;
эпидемия, распространяемая анонимом, проникала внутрь, размножалась,
расползалась по клеткам, угрожала охватить холодной болезнью
подозрительности весь организм, не пощадив ни ума, ни сердца. И вот уже
полковник, поддавшись слабости, думает о том, чтобы посоветоваться с кем
следует и создать соответствующую комиссию, которая бы все проверила,
изучила, доложила, а уж потом он... они... Стоп!
Полковник схватил письмо, сложил его вдвое, вчетверо, взял за кончики,
рванул раз, еще раз. Разрывал донос долго и с наслаждением. Когда уже рвать
было нечего, изорвал и конверт (ясное дело, без обратного адреса и с
размазанным почтовым штемпелем, так, будто доносчик сам распоряжался на
почте во время отправки корреспонденции), бросил все это в пепельницу, зажег
спичку, поднес к бумаге. Горело долго и неохотно. Аноним в последний раз
оказывал упорное сопротивление, а когда остатки письма все-таки истлели,
доносчик завладел тайными пружинами памяти полковника, вцепился в нее
клещем, и Нелютов почувствовал, что не сможет изгнать его оттуда, как бы ни
старался это делать.
Он вызвал машину и поехал домой. Когда-то у него было намерение
написать книгу о событиях в Бескидах после войны. Старательно вел записи,
собирал зарубежные материалы, накапливал документы, шутил, что станет
кандидатом исторических наук и отнимет хлеб у какого-нибудь кабинетчика. Но
потом пришло увлечение археологией, в ней нашел отдых для души, забыл о
давнишних планах. Археология не угрожает столкновениями с такими
проявлениями подлости, какие он имеет сегодня! Чего-чего, а доносов,
кажется, еще не раскопал ни один из археологов. Хотя как знать! Египетские
фараоны, римские и византийские императоры держались преимущественно не
только силой легионов, но и тайными лазутчиками. Уже тогда старались
пронумеровать каждого гражданина и зафиксировать все его мысли, чтобы
своевременно узнать, откуда следует ждать угрозы властелину.
Нелютов долго перелистывал пожелтевшие экземпляры газет, копии
распоряжений, акты о преступлениях. Газеты со всего мира: наши, польские,
чешские, немецкие, английские, американские. Преимущественно краткие
сообщения о бандеровских акциях и преступлениях, корреспонденты не могли
похвастаться обстоятельной информацией, неуловимые националистические
заправилы не давали им интервью. Если и печатались их сообщения, то уже
назывались они не интервью и не заявлениями для печати, а показаниями перед
судом. Однако... два британских журналиста - Джон Куртис и Дерек Робинсон
все же удивительным образом (так до сих пор и остается неизвестным, кто
помог им, кто дал точные данные, где нужно искать бандеровцев и польских
националистов) пробрались к бандитским убежищам Закерзонского края
Нелютов поехал на заставу капитана Шопота.