"Павло Загребельный. Капитан Шопот" - читать интересную книгу автора

- Видите ли, товарищ полковник, - замялся Шопот, - я ведь служил...
- Знаю, знаю... На Курилах и Чукотке... Сколько лет пробыл там?
- Да... в общем около семи.
- Понравилось? Или, быть может, трагедии какие-нибудь, а? Трагедии наш
брат старается заглушить расстоянием. А оно не помогает. Расстояний для души
нет... Ну что ж, понимаю, понимаю... Там университетов немножечко меньше,
чем у нас... Гуманитариев тоже, видно, меньше... Был и я когда-то в тех
краях, там по большей части на радио нажимаешь... Концерты разные,
классическая музыка... Как ты к музыке, капитан? Положительно?
- Конечно, товарищ полковник. Кто же к музыке...
- А к пению? Любишь, когда поют? А? Особенно женщины? Ну, пошли,
покажешь заставу. Келью твою я уже повидал, там веселого мало. Ты что, здесь
и живешь?
- Так точно.
- Пресновато, пресновато... Ну, показывай...
Они вышли во двор, капитан начал что-то говорить полковнику, но тот
остановил его:
- Это я знаю... Ты вот что, капитан... Вон там стоит мой газик, так ты
пойди и открой в нем дверцу. Понятно?
- Так точно, - ответил капитан, хотя ничего не понимал.
- Ну вот. Выполняйте! - неожиданно перешел на официальный тон
полковник.
Шопот козырнул и быстро пошел к машине.
Старался сбросить с себя скованность, но знал, что не сможет
освободиться от нее так быстро. Это повторялось всякий раз, когда он
знакомился с новыми людьми, в особенности со своими начальниками, пока не
устанавливались с ними, кроме официальных, привычных отношений, еще и другие
мостики взаимопонимания - душевные, товарищеские. С течением времени такая
душевная близость должна была сложиться непременно - это Шопот знал: он
легко сходился с людьми; немного суховатый на первый взгляд и педантичный,
он отпугивал от себя лишь людей поверхностных, неглубоких, которыми,
собственно, и сам никогда не интересовался. Он придерживался принципа (а
вернее сказать, этот принцип выработался у Шопота сам по себе как результат
его жизненного поведения), что лучше сразу отпугнуть от себя десяток
дураков, чем дать им окружить себя. Полковник не на шутку обескуражил
капитана своим фронтальным штурмом. Не деликатничал, не вытанцовывал вокруг
да около, а сразу, с грубоватой солдатской прямотой попытался выведать у
Шопота, что он собою представляет, и капитан понимал, что от его
сегодняшнего поведения будут зависеть их дальнейшие отношения. Знал, что
нужно быть приветливее с полковником, поддержать хоть немного его
непринужденный разговор, шуткой ответить на шутку, намеком на намек, но не
мог так сразу сломить свой характер, да и не привык ломать его. И хотя
чувствовал, что ведет себя с полковником слишком сухо, что даже сейчас идет
к машине, словно связанный, напряженный и вытянувшийся, как на параде, но не
мог ничего поделать с собой. Пускай начальник отряда думает, что прислали
ему служаку, пропитанного солью тихоокеанских ветров, провяленного всеми
пограничными солнцами, пускай потом, выкапывая со своим майором тысячелетние
черепки, посмеиваясь, расскажет о новом начальнике заставы, который
вытанцовывает перед ним, как дрессированный конь. А вот он такой, другим
быть не может. Как говорится, не тогда облизывай губы, когда сладкие, а