"М.Н.Загоскин. Вечер на Хопре" - читать интересную книгу автора

сейчас двадцать случаев, доказывающих противное. Но вот
уж коляска наша въехала на гору. Не знаю, как ты, а я
очень устал. Сядем!
Когда мы проехали дубовую рощу, то каменные палаты
Ивана Алексеевича Асанова открылись нам во всем своея
угрюмом величии. Они стояли посреди большого двора, за
росшего крапивою. Главный их фасад, в тридцать узких
окон, с широкими простенками, тянулся поперек всего
двора; парадный подъезд с тяжелым навесом на четырех дере
вянных столбах был пристроен к середине дома, позади ко
торого большой плодовый сад спускался по отлогому скату
до самого Хопра; против самых ворот на широком лугу
стояла высокая каланча с выкинутым флагом и огромными
часами.
- Ого! - сказал Заруцкий, когда мы под громкий лай
полдюжины датских и легавых собак въехали на двор. - Да у
дядюшки, видно, гости: дормез, бричка и, кажется - так
точно! - щегольская тележка сердобского исправника. Тем
лучше - нам будет весело.
Двое дюжих лакеев, не роскошно, но опрятно одетых,
приняли нас из коляски. Мы вошли в обширные сени. Налево
одни двери вели в переднюю, направо, другими, вероятно,
входили некогда в девичью, но они были заколочены и
закладены кирпичами. (Прошу моих читателей заметить это
обстоятельство.) Пройдя бильярдную, столовую и две
гостиные комнаты, из коих одна была оклеена китайскими
обоями, мы встретили в дверях расписанной боскетом диван
ной хозяина дома.
- Здравствуй, Алексей, здравствуй, мой друг! - закричал
он, обнимая несколько раз сряду своего племянника.-
Спасибо, что навестил старика, а я так было по тебе
стосковался, что хоть нарочного отправлять.
- Рекомендую вам, дядюшка,- сказал Заруцкий, подводя
меня к Ивану Алексеевичу,- искреннего приятеля. Мы с ним
давно уже не видались, хотя были некогда неразлучными
товарищами и в Москве в пансионе, и в Петербурге в
казармах, и в танцевальном классе Меранвиля, и в походном
балагане под неприятелем - словом, везде. Я давно с ним
не видался и, повстречав его в Сердобске, решился
захватить с собою и привезти к вам.
- Милости просим! - сказал Иван Алексеевич, протянув
ласково ко мне свою руку.- Кто с моим Алексеем побратался
на ратном поле, тот всегда будет у меня дорогим гостем.
Милости просим!
Не помню, что я отвечал хозяину, а кажется, ничего. Я
так был поражен его почтенною наружностию, что позабыл
совершенно все употребляемые в сих случаях условные фразы
и вежливые уверения, в которых почти всегда ни на волос
нет правды. Представьте себе человека высокого роста, лет
шестидесяти пяти, в форменном военном сюртуке времен