"М.Н.Загоскин. Вечер на Хопре" - читать интересную книгу автора

ли, а душились и давили друг друга, были в эту зиму
любимой забавою всей московской публики. В числе самых
неизменных посетителей сих маскарадов был один молодой че
ловек, также приезжий, но только не из провинции. Иван
Николаевич Зерни - так звали этого молодого человека - то
лько что возвратился из чужих краев. Он долго жил в Итали
и, любил страстно музыку и всегда говорил об италиянской
опере с восторгом, который превращался почти в безумие,
когда речь доходила до оперной примадонны Неаполитанского
театра. Он называл ее в разговорах Лауреттою, но не хотел
открыть никому из своих знакомых имя, под которым она
была известна в музыкальном мире. По всему было заметно,
что не одна страсть к искусству была причиною сего
энтузиазма, и хотя Зорин никому не поверял своей
сердечной тайны, но все его приятели, а в том числе и я,
отгадывали, почему он казался всегда печальным, скучным и
оживал тогда только, когда начинали с ним говорить об
италиянской опере. Его вечную задумчивость, тоску и какое-
rn мрачное уныние, которое в Англии назвали бы сплином,
мы называли просто хандрою и всякий раз смеялись над его
доктором, когда он, рассуждая о душевной болезни нашего
приятеля, покачивал сомнительно головою. Полноте, Фома
Фомич! - говорили мы ему.- Что вам за охота набивать его
желудок пилюлями? Пропишите-ка ему бутылки по две
шампанского в день да приемов пять или шесть в неделю
балов, театров и маскарадов, так это будет лучше ваших
разводящих и возбуждающих лекарств . Как ни упирался Фома
Фомич, а под конец решился послушаться нашего совета и
предписал Зорину ездить по всем балам и не пропускать ни
одного маскарада. В самом деле, принимая участие во всех
городских веселостях, наш больной стал и сам как будто бы
спокойнее и веселее. Случалось, однако же, что он не
бывал в театре и отказывался от званого вечера, но зато
постоянно каждый маскарад, являлся первый и уезжал
последний.
Я служил еще тогда в гвардии. Срок моего отпуска окан
чивался на первой неделе великого поста, и, чтобы не по
пасть в беду, я должен был непременно в чистый понедель
ник отправиться обратно в Петербург. Желая воспользо
ваться последними днями моего отпуска и повеселиться до
сыта, я провел всю масленицу самым беспутным образом.
Днем - блины, катанья, званые обеды, вечером - театры, а
ночью до самого утра балы и домашние маскарады не дали
мне во всю неделю ни разу образумиться. Я был
беспрестанно в каком-то чаду и совершенно потерял из виду
приятеля моего Зорина. В воскресенье, то есть в последний
день масленицы, я приехал ранее обыкновенного в публичный
маскарад. Народу была бездна, каждые двери приходилось
брать приступом, и я насилу в четверть часа мог добраться
до ротонды. Музыка, шумные разговоры, пискотня масок,