"Андрей Загорцев. Матрос Специального Назначения " - читать интересную книгу автора

интересом, но, как шепчутся матросы, иногда любит "покататься на синем
дельфине". Однако в пьяном виде никогда к подчиненным не лезет.
В первое же утро меня еще не переодетого в морскую форму в моей
застиранной хэбэ "стекляшке" и яловых сапогах погнали на пробежку. Я ожидал
худшего, однако все прошло гладко, бежал ничуть не хуже остальных, а в
конце, когда подали команду "максимальное ускорение", я рванул в своих
сапожищах последние триста метров так, что за мной стояли тучи из пыли, и на
землю сыпалась мелкая щебенка.
Наш мичман, заместитель командира, проводивший с нами зарядку, довольно
заржал и сказал, чтобы я зашел к нему после завтрака в баталерку
переодеться. Выдали мне новую форменку, воротник под названием "гюйс",
черную пилотку и почти что невесомые короткие хромовые ботинки. Также выдали
два кругляша нашивок, называемых на флоте "штат" и объяснили, что куда
пришить. Командир группы, зашедший в баталерку, спросил меня за парашютную
книжку в УПК. Узнав, что я имею прыжки, задал мне пару вопросов по
материальной части людских десантных парашютов, про тип летательных
аппаратов, с которых прыгал, площадки и еще про что-то, что положено знать
парашютисту. Оставшись довольным моими ответами, он залез в шкаф, открыл
ящик и сунул мне в руки парашютный значок.
- Вот тебе "прыгунок", носи на форменке, у нас разрешается. Спрашивать
не должны - просто так у меня никто "прыгунок" не оденет, но учти,
спохабишься на прыжках, сдеру значок перед строем.
Минут сорок я приводил себя в надлежащий вид, пришивал "штаты" на
положенные расстояния, отглаживал брючины, заминал как положено пилотку. Мою
старую форму мичман положил в вещмешок, с которым я прибыл. Сапоги я сам
привязал к ремешкам, предназначенным для крепления химзащиты. Форма потом
очень пригодилась для нарядов по камбузу и других строительных работ. А о
преимуществе хороших необрезанных яловых сапог на зимних выходах перед
короткими флотскими ботинками "прогарами" или гражданскими сапогами -
"дутышами" даже и говорить нечего. Правда, все это я узнал потом, а сейчас я
был совсем юный "карась" - водолаз-разведчик.
Служить и учиться здесь - было очень интересно. Пока мы были в статусе
"молодой группы" проходящей боевое слаживание, мы не ходили ни в какие
наряды и не привлекались на подсобные работы. Мы должны будем пройти всю
программу обучения, совершить несколько прыжков, учебных спусков с
аквалангом, поучаствовать в учениях, только тогда мы станем "полноценной"
группой специального назначения. А пока - ежедневные занятия. Как ни
странно, с физической подготовкой мне здесь было намного легче. Бегать я не
переставал, и выпросил у своего мичмана старый рюкзак-десантника образца
пятьдесят четвертого года, забил его песком и носился на утренних кроссах с
ним за спиной. На занятия мы переодевались в маскировочные халаты, уже
порядком потрепанные и выцветшие, получали полностью оружие и снаряжение,
макеты тротиловых шашек, выпиленные из дерева и залитые для веса свинцом,
макеты гранат Ф-1, по нескольку автоматных рожков с холостыми боеприпасами,
малогабаритные радиостанции "Сокол" и со всем этим носились по окрестным
сопкам. Больше всего мне нравилась тактико-специальная подготовка и
топография. Ходили по азимуту, искали нашего замкомгруппы, изображавшего из
себя какой-нибудь вражеский объект, пытались, разбившись на пары, скрытно
подойти к нему и бесшумно захватить. Командир вечно экспериментировал с
составом пар, переназначал разведчиков, смотрел за перебежками,