"Михаил Задорнов. Пирамидальное путешествие (Мое путешествие в Египет)" - читать интересную книгу автора

покупает. Потому что русских до сих пор уважает в память о бывшей ненависти
Советского Союза к Израилю.
Если вы откажетесь, мол, золото вас не интересует, ваш гид-абориген тут
же вспомнит, что у него есть еще один друг детства, у которого самое
качественное и дешевое в мире серебро. Откажетесь от серебра, найдется друг
детства по бронзе. Я понял, все арабы - торговцы и гиды - друзья детства! Не
заинтересуют металлы, будут соблазнять папирусами. Единственной лавкой в
мире, где продаются не современные банановые папирусные подделки, нет, а
настоящие древние папирусы времен самого Эхнатона и Рамзеса, а чтобы вы не
сомневались в их подлинности, они изготавливаются прямо при вас во дворе
этой же лавки.
Наконец, при выходе из отеля, если вы хорошо и дорого одеты, на вас
стайкой пираний налетит местная арабская детвора не с просьбой, с
требованием милостыни. Эта детвора уже с пяти лет узнает свою добычу по
швейцарским часам и итальянским кутюрье. Мой совет нашим зажиточным
туристам - отправляясь в Египет, купите у какого-нибудь бомжа лохмотья. Или
оденьтесь во все отечественное, что, в принципе, одно и то же. Судя по
всему, отцы-арабы и впрямь воспитывают своих детей в цыганском духе.
В один из свободных от музеев дней, будучи на Синае, я решил
отправиться с англоязычным арабом-проводником в глубь пустыни до бедуинского
поселения. Предстояло качаться на корабле-верблюде около десяти километров.
Вела мой корабль под уздцы девушка-арабка лет десяти с фигурой щепки.
Необычайно подвижная, бойкая, босоногая. Лепешки грязи на ступнях защищали
ее ноги от горячего песка, а заодно и от скорпионов не хуже, чем мозоли
защищают ноги верблюда.
Верблюд ее слушался, и было странно, как такой большой слушается такую
маленькую. По ее знаку он приседал, она заскакивала на него с разбега, даже
скорее взлетала на его горбинки, и окриком, понятным только им обоим, мигом
пускала его рысцой. Этим полетом невозможно было не любоваться. В белой
арабской накидке она летела по пустыне, как чайка летит над морем.
По-английски она зато уже знала все слова, связанные с деньгами.
Естественно, умела пересчитывать по-английски, прямо при клиенте. Мне не
хотелось портить в своем воображении образ чайки. Поэтому через своего
проводника я постарался объяснить ей, что если она не будет меня отвлекать
от созерцания пустыни своим попрошайничеством, то в конце путешествия я дам
ей хорошую премию и не только ей, но и ее верблюду лично в зубы.
Она обрадовано замолчала минут на пять, и мы лениво поползли по пустыне
между барханов.
Я помню это многочасовое путешествие! Небо над нами было высокое, как
лоб мудреца с мелкими морщинками перистых облаков. Темные, похожие на
грозовые тучи горы, со всех сторон у горизонта окаймляли пустыню, как бы
брали ее в кольцо. И все эти горные цепи были похожи в профиль на лежащие на
спине у горизонта мумии, которые смотрят в небо с надеждой, что их
когда-нибудь оживят.
Если бы мы шли на корабле, а не на верблюде, если бы это была не
пустыня, а море, то моряки сказали бы, что наступил полный штиль. Закатное
солнце забрало жару с собой за горы. Взамен жары пустыня наполнилась
умиротворенностью и равновесием. Песочные волны замерли. Коршун завис в
полете. Небо и пустыня, как две чаши весов, уравновешивали друг друга в
абсолютном спокойствии. Верблюды ступали осторожно, как на цыпочках, словно