"Святослав Задерий. Дети равновесия " - читать интересную книгу автора

ним либо синхронно, либо не перебивать его - такие две степени компромисса.
А все остальное было просто невозможно, Поэтому ни там, ни сям у него не
получилось, и он предпочел работать в одиночку. У нас с ним удавалось эти
ситуации соблюдать, мы по году одинаковы были, ну, может, по чему-то еще
другому. Плюс - мы понимали друг друга в том, что мы делаем. И когда мы
вместе ездили, случалось на концертах, что он подыгрывал мне, я подыгрывал
ему, хотя, так сказать, особенными техническими возможнрстями не обладали ни
я, ни он.
"Время колокольчиков" - единственный студийно записанный альбом - ему
не нравился самому. Он его записывал один, хотя я рвался в студию помочь
ему, - но он сказал: нет, я сам, все-таки первый альбом... Прослушав его, он
сам, что называется, обломался. То ли перенервничал он во время записи, то
ли что, но "вживую" эти вещи у него звучали гораздо мощнее, динамичнее, что
ли. А все остальные записи - лишь обычные домашние концерты, не более...
В том "треугольнике" Кинчев - Башлачев - Задерий мы давали друг другу
максимально всего того, что можно было дать. Даже познакомились совершенно
странным образом. Я узнал о нем от Рыженко - это скрипач "Последнего шанса",
мой очень хороший друг. Я приехал к нему в Москву, и он мне сказал: вот, тут
объявился один парень из Череповца, его привез Артем Троицкий, оставил
запись. Но так как она была очень низкого качества, там слышалась только
одна эмоциональность. А так как у него "загруженность" текста информацией
была очень сильная, я поначалу просто ничего не понял, только почувствовал
энергию - силу его внутреннюю. И вот однажды после одного из наших концертов
Костя сказал: сегодня сейшен у Башлачева. Я говорю, что я о нем слышал.
Поехали, говорит, к нему, туда, на "разведчика Кузнецова". И мы поехали.
Поднялись на восьмой этаж. Заходим в квартиру, открывается дверь, - а
напротив двери кухня, ну, планировка такая. И я вижу - сидит молодой
человек, светленький такой, и напряженно над магнитофоном - обычным,
плохоньким, совдеповским - слушает "Доктор Буги", нашу песню. Причем он не
был предупреЖден о нашем приезде. И когда он нас увидел, - мы же для него
просто материализовались, - то без разговоров бросился нас обнимать. Мы
слились моментально. Не было никакого "здравствуйте", нас никто не
представлял, он просто встал и обнял нас.
У него был домашний сейшен, там были какие-то матросы, солдаты, сидели,
важно курили папиросы. Перед Саш-Башом стояли стакан вина и свеча. И он пел.
Я Косте сказал: слушай, у меня просто "перегруз" идет оттого, что он
говорит, и он либо сумасшедший, либо гений, одно из двух. Когда слушаешь его
в первый раз - это очень сложно. У него слово переходило в дело, в то же
время становилось образом... ОН пел практически все то, что потом вошло в
тот альбом, но у него это было активнее, эмоциональнее, сильнее. Потому что
вино и свеча... это раздвигает границы. Это было мясо. Просто мясо с кровью,
со свечами и вином. Это был фонтан - фонтан жизни. И нас... просто
забрызгало. Косте - одна песня сразу же пришлась, мне - другая, но когда мы
стали разговаривать - поняли, что идем в принципе в одну сторону и,
собственно говоря, нашли своего третьего брата. Никаких не было вопросов,
даже напрягов не было. Обычно когда встречаются люди, которые пробивают
какие-то параллельные концепции, все-таки возникают трения. Но он нас как
принял - так мы сразу, и остались вместе. С тех пор у нас ситуации стали
только увеличиваться в размерах. Ну, как скарабей - катит свой шар и
накатывает его, чем дальше, - тем больше.