"В.М.Забродин. Герои и антигерои Отечества " - читать интересную книгу автора

полицию и предложил, по расследовании, выслать их морем".
Не попал на обучение к подобным жуликам Потемкин и позже, когда его
отвезли в Москву на воспитание к двоюродному брату отца Григорию Матвеевичу
Кисловскому, бывшему президентом Камер-коллегии. Туда же после смерти мужа
перебралась и Дарья Васильевна с дочерьми.
Сначала Григория вместе с сыном Кисловского Сергеем учили приходящие
учителя, но не из числа беглых французов, а природные русские. Правда
позднее пришлось все-таки выбирать учебное заведение из числа открытых
иноземцами. Но и в этом случае Кисловский выбрал пансион, директором
которого состоял некий Литке, отличавшийся религиозностью и честностью.
Впрочем, семья дяди, по отзывам современников, была столь далека от
иноземного влияния и почитания иностранщины, что тот нисколько не опасался
так называемой денационализации детей.
После окончания пансиона Григорий стал воспитанником Московского
университета. На решение поступить в это гражданское учебное заведение
повлияла обстановка, которая царила в семье дяди. Там редко бывали военные,
значительно чаще Григорий видел представителей духовенства, с многими из
которых близко сошелся. Впрочем, по положению, существующему тогда,
выпускники университета имели право на первичный обер-офицерский чин, что же
касается службы, в которую, по обычаям того времени, Потемкин был
своевременно записан, то воспитанникам предоставлялась отсрочка на время
учебы.
Учился Потемкин превосходно и в 1756 году был удостоен золотой медали,
а в 1757-м избран в число двенадцати достойнейших воспитанников,
приглашенных в Петербург графом И. И. Шуваловым для представления
императрице Елизавете Петровне. На Потемкина обратила внимание императрица,
Шувалов же, пораженный его знанием греческого языка и вопросов богословия,
произвел из рейтаров лейб-гвардии Конного полка в капралы - случай
беспрецедентный в истории кавалергардов.
В годы учебы в Московском университете Потемкин пристрастился к чтению.
Он проглатывал одну книгу за другой. Летом, приезжая к родственникам в
деревню, забирался в библиотеку и, случалось, засыпал с книгой в руках на
стоящем там бильярдном столе.
Однажды его товарищ, Матвей Афонин, впоследствии профессор Московского
университета, купил специально для Потемкина "Натуральную философию"
Бюффона, только что изданную в России. Потемкин вернул книгу на следующий
день. Афонин обиделся и упрекнул товарища в том, что тот и не открывал
книги. Потемкин тут же убедил его в обратном - содержание ее он знал
прекрасно. В другой раз Ермил Костров, тоже однокашник по университету, дал
Григорию, по его же просьбе, с десяток книг, которые тот возвратил через
несколько дней.
Костров с насмешкой сказал:
- Да ты, брат, видно, только пошевелил страницы в моих книгах. На
почтовых хорошо летать в дороге, а книги - не почтовая езда...
- Я прочитал твои книги от доски до доски, - возразил Потемкин и
предложил: - Коли не веришь, изволь, экзаменуй!
Костров был поражен тем, что Потемкин в совершенстве знал содержание
его книг. Ермил Иванович Костров стал впоследствии бакалавром и известен
рядом стихотворений, а также переводом шести песен "Илиады" Гомера на
русский язык.